Сломленные Фейри
Шрифт:
— Клянусь звездами, мамочки, прекратите эти интимные подробности, — простонал Леон.
— Тебе нечего стыдиться, сынок, — пренебрежительно добавил Реджинальд. — Все знают, что настоящий Лев может удовлетворить свою женщину.
— Всех своих женщин, — добавила Сафира с похотливой улыбкой, направленной в сторону мужа, когда начала расставлять чашки.
— Пожалуйста, остановитесь, меня сейчас стошнит, — простонал Леон.
— В связи с этим, ты уже сделала свои ежемесячные противозачаточные заклинания? — спросила Сафира, глядя на меня с улыбкой,
Реджинальд усмехнулся. — Ну, если нет, тогда я готов поспорить, что после всего этого у нас появится детеныш…
— Это быстро превращается из одного из лучших дней в моей жизни в худший, — сказал Леон, зажав уши руками.
Нос Роари тоже сморщился, и я не знала, смеяться мне или молиться, чтобы диванные подушки проглотили меня целиком.
— Итак, вы хотите сказать, что вчера весь вечер вы были заняты другими делами? — спросил Карвер, изучая свой Атлас вместо меня в ожидании ответа.
— И половину утра тоже, — добавила Латиша, погладив Леона по голове, словно гордясь его усилиями, и Роари застонал, когда Леон прижался головой к моей шее, а я рассмеялась, раскрасневшись.
— Эм, да, я была здесь с Леоном прошлой ночью, — подтвердила я для агентов, когда Мари начала раздавать кофе. Она не предложила кофе агентам ФБР, и они начали выглядеть явно неловкими, пока Львы занимались своими делами, а Сафира устроилась на коленях Реджинальда, чтобы покормить его.
— Тогда ладно. Что ж, придется предположить, что это были не более чем галлюцинации еще одного Блейзера, — вздохнул Каттер, пряча Атлас и поднимаясь на ноги. — Простите, что отняли у вас время.
— Не забудьте зарегистрировать свой статус Пары до конца месяца, — добавил Дюбек, и я непринужденно улыбнулась, пока Латиша передавала мальчикам по обе стороны от меня тарелки с едой.
— Спасибо, что заглянули, — сказала я, отсалютовав им, когда Мари провожала их.
Рори хихикал, когда они уходили, откинувшись назад и заталкивая в рот пирожное. Очевидно, Львицы сами заполняли свои тарелки, но я не собиралась позволять им без боя подталкивать меня к этой подчиненной роли.
Я подождала, пока Роари полностью сосредоточится на еде, и с вампирской скоростью выхватила пирожное из его тарелки, запихнув в рот, как раз когда он зарычал от разочарования.
Он бросился на меня, словно собираясь выхватить пирожное у меня изо рта, и Леон тоже зарычал, бросившись вперед, чтобы перехватить его.
Я засмеялась, оказавшись зажатой между двумя братьями, извиваясь, когда они начали бороться, и прыгая вокруг них, чтобы схватить пирожные с обеих тарелок. К тому времени, когда они остановились и снова оглянулись на меня, я уже сидела, скрестив ноги, на кофейном столике, высасывая последнюю крошку из пальца с торжествующей ухмылкой.
Они оба добродушно ругали меня, а Реджинальд мурлыкал, улыбаясь мне.
— Осторожно, мальчики, — сказал он, откинувшись в кресле. — Я думаю, мы только что впустили в Прайд Льва вместо Львицы, и если мы не будем осторожны, она провозгласит себя королем раньше, чем мы это узнаем.
2. Райдер
Я
Скарлетт стояла перед трусливым засранцем Оскурой, привязанным к стулу в центре комнаты. Он был предателем своего народа. Народа, который я презирал, но я не презирал никого больше, чем предателей. Теперь он был человеком Феликса, а не Инферно. А это означало, что он мог держать в руках ответ, которого я так отчаянно жаждал.
— Ты пожалеешь, что не ответил мне, — сказала Скарлетт, крутя между пальцами ледяное лезвие.
Глаза мужчины переместились на меня в тени, и он заскулил, когда я обхватил стены, мое тело было шириной с небольшой автомобиль. Скарлетт повернулась к двери как раз в тот момент, когда мой хвост проскользнул мимо нее, и я дал ей место, чтобы уйти.
— Райдер наслаждается едой медленно, — она вышла, закрыв дверь, когда мужчина закричал, а я позволил своему телу увеличиться еще больше, пока не обмотался вокруг его стула.
— П-пожалуйста, я н-не знаю, где М-Мариэлла, — умолял он. — Н-н-е убивай меня.
Я поднял голову, глядя на него сверху вниз, когда мой язык высунулся, и я почувствовал вкус его страха, а затем вонь мочи, когда он обмочился. Я опустился еще ниже, пока мой нос почти не коснулся его лица, и он заплакал, как новорожденный ребенок. Это почти заставило меня почувствовать себя менее мертвым внутри. Но не до конца.
— Феликс знает! — плакал он. — Он навещает ее каждое воскресенье.
Я раскрыл пасть, и яд с моих клыков капнул ему на плечо. Он закричал в агонии, когда яд прожег его одежду и оставил на руке зияющую рану. Я упивался его болью, позволяя ей погрузиться глубоко в мое тело и наполнить меня силой. Мы хорошенько высушили этого ублюдка, прежде чем схватили, его магия давно иссякла. Но даже если бы он попытался бороться сейчас, было бы слишком поздно. Он был в моей власти. Он был моей добычей, всего лишь мышью в змеиных объятиях. И ничто из того, что он сказал, не спасло бы его от этой участи.
— Он иногда б-берет с собой свою Б-Бету, — он запинался на полуслове, страх был начертан на каждой черточке его лица. — Сальваторе Оскура.
Я сделал паузу, запомнив это имя, когда мое тело плотнее обвилось вокруг его кресла, сдавливая его ноги и заставляя его вздрогнуть. Я сжимал все сильнее, пока что-то не лопнуло и он не взвыл, взывая к небесам, чтобы они спасли его.
— Это в-все, что я знаю. Я к-клянусь каждой звездой на н-небе, — умолял он.
Он заглянул в мои глаза, и я захватил его в гипноз: я стоял перед ним, как мужчина, весь в крови, и мой рот был искривлен в усмешке. Я наклонился к его сознанию и прошептал: — Тогда ты больше не стоишь для меня ни единой ауры.