Слон для Карла Великого
Шрифт:
Имме стало стыдно за эту пожилую женщину, которая из жадности к святым артефактам утратила достоинство. И ей также показалось, что она заметила подозрительный взгляд Гунольда, когда тот услышал имя главного аббата.
Торговец хлопнул в ладоши, словно хотел отдать приказ целой процессии богато одетых рабов войти торжественным маршем в главный зал монастыря. Затем он открыл крышку сундучка и взял маленькую кожаную папку, демонстрируя при этом чрезвычайную осторожность. Кончиками пальцев Гунольд раскрыл ее и продемонстрировал покупательницам священное содержимое.
– То, что вы сейчас видите, глубокоуважаемые сестры, это щепка от Святого Креста Христова. Да, воистину, Господь наш касался этого дерева в час своей смерти. Его пот впитался в древесину и сделал этот материал неразрушимым на вечные времена.
Имма не выдержала:
– Если дерево Святого Креста невозможно сломать, почему же тогда вы держите в своих руках щепку от него?
Гунольд ни на миг не запнулся в своей речи:
– Потому что сам Бог позволил ему расколоться, чтобы распространить среди людей его животворящее вещество.
– А теперь выполните волю Божию и будьте посланником Господа, – одобрительно сказала аббатиса.
Теперь она была уже на стороне Гунольда. Тот одарил Имму быстрым торжествующим взглядом:
– Разумеется, я тут же поспешил сюда, сразу после того, как нашел это сокровище. Нет места на свете более подходящего, чтобы хранить реликвию в безопасности и чести.
– Какую цену вы просите? – включилась в разговор ключница. Сестра Атула заправляла кассой монастыря и хранила деньги словно Цербер.
Сумма, которую назвал Гунольд, была высока – настолько, что в зале стало тихо, а вой урагана стал громче.
Имма наблюдала за тем, как аббатиса ломала руки. Ротруд была одержима сбором сакральных артефактов. Она жаждала крови великомучеников, собранной в украшенных драгоценными камнями маленьких кубках, кусочков костей, обрывков одежд или запятнанных кровью орудий убийства, с помощью которых святые мужчины и женщины были преданы смерти. Имма знала об этой единственной страсти пожилой женщины и в большинстве случаев проявляла понимание и терпение.
Однако в этот раз наглость Гунольда заставила побагроветь ее щеки. Цена была безбожной, а мошенничество – явным. Каждый известный ей монастырь, каждая община, каждая епархия, даже множество бродячих проповедников похвалялись тем, что обладают щепкой Святого Креста. Аббатиса купила три таких экземпляра в течение семи лет. Если бы можно было собрать все курсировавшие в обороте щепки от креста и сложить в его первоначальную форму, то из них вырос бы крест больше семи холмов Рима.
Прежде чем Ротруд согласилась на сделку, в разговор вмешалась Имма:
– Прекрасно. Однако прежде чем мы примем решение, давайте посмотрим, что еще скрывается в вашем волшебном сундуке.
– Да, – с восторгом кивнула Имме Ротруд, – покажите нам еще.
Она беспрерывно мяла пальцы.
Гунольд рассмеялся и похвалил интерес своих клиенток. Он стал неутомимо вылавливать сокровища из недр сундучка. Вскоре он нашел кусочек кости из пальца ноги святого Христофора, а затем целую кость от колена до стопы святого Аполлония.
Там были волосы из бороды святого Петра, миска с Тайной вечери, молоко святой Марии и даже кусок оборки ее рубашки. Даже крайняя плоть Иисуса появилась из волшебной шкатулки Гунольда – серый от пыли кусок человеческой кожи, заключенный в стеклянную колбу.
Торговец пустился в рассказы о чудесах, которые совершали его жутковатые артефакты, и не стеснялся требовать за них цену, за которую можно было купить несколько стад коз.
Имма упорно мешала Ротруд пополнить сокровищницу монастыря. Ей стоило больших усилий не называть этот товар барахлом, иначе она тем самым публично поставила бы под вопрос авторитет аббатисы. Она задавала Гунольду трудные вопросы, перебивала его, возражала, комментировала, изображала припадки кашля и каждый раз громко молилась при виде костей великомучеников, сама досказывала истории Гунольда, опровергая их значимость. Она извергала пламя, словно дракон, чьему золотому гнезду угрожал жадный карлик.
Торговец реликвиями сохранял самообладание. Игра с упрямой монахиней, казалось, доставляла ему удовольствие. Время от времени он преувеличенно громко смеялся – звук, редко раздававшийся в этом зале. Он не отстаивал подлинность своих товаров. Если громкоголосая монахиня вмешивалась, он переходил сразу же к следующей вещи и снова и снова упражнялся в искусстве лжи. Имма чувствовала его тайную радость от такого обмена ударами. Причина же всего этого для нее оставалась загадкой, посему она сама себя призвала к бдительности.
– Ну, вы увидели, что я могу предложить, – закончил Гунольд. Он закрыл сундучок и положил руки на крышку. – Остается только одно.
Он будто в нерешительности погладил подбородок и наморщил лоб.
– Что же это? Что вы скрываете от нас? – спросила аббатиса дрожащим голосом. Она заерзала на скамейке взад-вперед.
«Словно кобыла в период течки», – подумала Имма. От стыда она даже опустила глаза.
– Вот эту находку, – Гунольд сунул руку под плащ, – я раздобыл по заказу бенедиктинцев из монастыря Санкт-Трофим. Я должен доставить ее в монастырь как можно быстрее. Насколько мне известно, аббат Майнгерр хочет подарить это архиепископу Арля. Поэтому реликвия не продается. Однако я могу разрешить вам взглянуть на нее.
Он вытащил шкатулку с ладонь величиной, сделанную из золота. Ее продолговатые стенки были украшены инкрустациями из янтаря, аметистов и лазури. Два шарнира служили замком шкатулки.
Гунольд опустился на колени перед настоятельницей и протянул ей шкатулку. Любопытство заставило четырех монахинь придвинуться друг к другу. Ротруд взяла шкатулку дрожащими пальцами.
– В этой шкатулке, – сказал торговец, – лежит один из трех гвоздей с креста Христа. Более святого и редкого артефакта рука моя не касалась. Посмотрите на него. Разумеется, ваши братья в Санкт-Трофиме будут с этим согласны.