Слотеры. Песнь крови

Обедин Виталий

Мог ли он входить в число таких партнеров? Мог ли вступить в конфликт с Близнецами и испугаться за свою жизнь? Это вполне оправдало бы попытку обратиться ко мне за помощью. Предположим, ушлый барон просто решил уцепиться за соломинку, надеясь, что сработает принцип: враг моего врага – мой друг. Почему нет?

А с другой стороны, что, если призыв о помощи – только предлог, который используется, чтобы заманить меня в нужное время и в нужное место?

Черт. Слишком много вопросов и догадок, которые приходится громоздить вокруг одной-единственной улики…

А-а, хватит. Что сейчас гадать на пустом месте? Все ответы ждут в поместье Туска. Вспомнить бы еще, где

оно располагается…. Кажется, в письме было что-то насчет Черной церкви.

Глава V

Легион

Долго искать особняк фон Туска не пришлось. В городе любая собака знала, где начато строительство нового вертепа Черной церкви, подле которого, как я припомнил, поселился барон из Фронтира.

Оно ведь как: стоит в Магистрате завести речь о том, чтобы выдать малефикам разрешение на строительство, как в обществе немедленно начинается буза пополам со смутой, в которую охотно включается почти все взрослое население Ура – от простых ремесленников до высокородных нобилей. И если дворянству при обсуждении подобных вопросов еще приходится оглядываться на политику Монарших Чертогов и Палаты пэров, то простолюдинов ограничивают исключительно азарт, количество выпитого вина да наличие городских стражников на улице. И если стражников в достаточном количестве не наблюдается, то очень скоро от теологических дебатов на тему добра и зла участники оных непринужденно переходят к банальному мордобою.

Потом противоборствующие стороны обмывают боевые раны в тавернах и кабаках, а через какое-то время все начинается по новой. А тон, понятно, изначально задают завывания клириков Строгой церкви, для которых всякая уступка «черным» – все равно что удар кованым сапогом по причинному месту.

Все то же самое, впрочем, верно и с точностью до наоборот.

Посему Ур всегда остается верен самому себе – он равно блистателен и проклят. Это значит, что, если на какой-то улице к небу вознеслись шпили мессианского храма, можно смело ручаться – на другом ее конце скоро начнут копать ямы под крипты для вертепа Черной церкви. В этом основа политики Возрожденного города: добро и зло – понятия относительные, поэтому поступай не хорошо и не плохо.

Поступай мудро.

Уравновешивай одно другим и получай выгоду с обоих.

Далеко не все государства согласны закрывать глаза на присутствие религии, основанной на признании причастности Шести падших Герцогов к божественному замыслу и Творению, – сказывается вековечный страх смертных перед силами, которые выше их понимания. Глупцы. Несмотря на все зловещие слухи, окружающие Черную церковь, уживаться с малефиками не так уж сложно. Уж точно легче, нежели с мессианскими святошами, которые уже три тысячи лет ухитряются на все лады трактовать один-единственный Священный Канон, свысока поглядывая на всех остальных.

У религии тела вообще больше видимых преимуществ, чем у религии духа. Пока отцы мессианской церкви уныло призывают к скромности, смирению и отказу от стяжательства земных благ, черные ересиархи громогласно славят и поощряют сиюминутные радости жизни. Церковь Шести щедра на авансы, ибо плоть бренна – услаждать ее стоит, пока есть такая возможность…

Другое дело, когда дойдет до расчета.

Процент, который выставят последователям черных, может оказаться ох как велик! А поскольку душа бессмертна, выплачивать его придется вечно.

Неизменный выбор – синица здесь и сейчас или журавль потом и когда-нибудь.

Впрочем, я что-то отвлекся…

Под строительство вертепа малефика Батчера Тиврельского черные ересиархи

получили от Магистрата участок земли в тупике по улице Босмер, которая прежде заканчивалась парой обветшалых доходных домов. Выкупив их у владельцев за хорошие деньги, последователи Шести снесли постройки и начали закладку фундамента и обязательных в таких случаях крипт.

Я, кстати, ничуть не погрешил против истины, рассказывая про сознательно поддерживаемое в Уре равновесие между двумя церквями. Получению малефиками разрешения на строительство способствовал тот факт, что на другом конце Босмер-Тизис двумя годами ранее мессианцы возвели небольшую церквушку для местных прихожан – главным образом выходцев из Йодлурма, Иберрии и Мятежных княжеств. Ур верен самому себе…

Добрался до места я уже затемно. Рабочие к этому времени покинули стройку, оставив материалы и инструменты под присмотром пары сторожевых горгулий, неподвижно застывших меж голых стропил, ожидающих покрытия черепицей.

Поместье фон Туска обнаружилось совсем рядом – оно разместилось на пустыре неподалеку, который образовался после одного из нередких в городе пожаров. Как удалось узнать (а я всегда навожу справки о тех, с кем имею дело), прежний владелец поместья – не бедный, но и не особо притязательный купец – выкупил землю под пожарищем за смешные деньги, дав на лапу нескольким клеркам средней руки. Он уже вовсю строился, когда странная сделка привлекла внимание Палат правосудия, и быстро выяснилось, что пожар новоявленный владелец сам же и устроил. В итоге незадачливого негоцианта отправили в каменоломни махать киркой рядом с казенными зомби, а конфискованное поместье продали первому покупателю, предложившему достойную цену.

Им и стал заявившийся из Фронтира Оберон фон Туск.

Для человека с баронским титулом Босмер-Тизис – не самая подходящая улица, но что поделать? Даже самому богатому нуворишу не по силам прикупить виллу или поместье по ту сторону канала Пятисот утопленников. Деньги деньгами, однако если ты осел в Блистательном и Проклятом недавно и твоя фамилия не начинается с приставки «ад’» или, на худой конец, «дин», в соседи тебя могут просто не пожелать.

Фон Туска, к примеру, не пожелали.

В результате очередной «покоритель Ура» был вынужден поселиться в доме, который прежде, похоже, задумывался не столько как жилье, сколько как небольшая мануфактура. В постройках, различимых на заднем дворе поместья фон Туска через ажурную ковку ворот, определенно угадывались промышленные склады, а дальние помещения, похоже, явно предназначались под небольшие цеха.

Одна из стен дома обросла строительными лесами – судя по всему, барон намеревался перестроить жилище, придав ему вид, более подобающий звучному титулу. Поместье опоясывал невысокий кирпичный забор с толстыми и заостренными чугунными спицами поверху. Его недавно побелили, и в сгустившихся сумерках сплошная белая стена смотрелась неуместно ярко. Правда, побелка не могла скрыть, что на кладке строители сэкономили, отчего местами забор просел и осыпался, потеряв где пару кирпичей, а где и целую дюжину.

Зато железные ворота повесили новенькие, недавно вышедшие из-под молота кузнеца. Оглядев их, я не обнаружил ни дверного молотка, ни сигнального шнура. На воротах и замка-то не было – только засов с внутренней стороны двора. Посетителей тут не то не ждали, не то не жаловали. А может, просто не успели снабдить ворота чем потребно, хотя вряд ли.

Хмыкнув, я просунул руку меж коваными прутьями, отодвинул засов и толкнул створки. Петли оказались смазаны на совесть, ворота распахнулись почти беззвучно.