Слова на букву М

Февралева Ольга Валерьевна

– Да не обманут вас наши костюмы! Позвольте представиться: я - Шерлок Холмс, частный детектив, а это - профессор Мориарти, Наполеон преступного мира.

– Знакомое выражение. Помнится, так Бальзак называл своего Вотрена.

– Бальзак называл Вотрена Наполеоном каторги, и я бы с огромным удовольствием!...
– вместо словесного продолжения Холмс вперил в спутника красноречивый взгляд, но Мориарти отвернулся и направил луч фонарика на картину - превосходную копию с тёрнерова "Пожара в здании парламента", - Могу также представить вам вас

самого - Дориан Грей, бессовестный распутник, доведший до самоубийства с десяток человек обоего пола, шантажист, контрабандист и поверенный профессора в его грязных делах. Если вы не хотите, чтоб я доказал всему миру, что вы живы и должны обществу пару шейных позвонков, сейчас же тащите сюда вашу подборку шумерских табличек!

– Шумерские таблички? Это такие все искарябатьнные глиняные пластинки? Скучнейшая порода артефактов! Я их никогда...

– ЪЪЪ!
– провыл дёрнувшийся Мориарти, но было поздно.

– Таак! Теперь-то вы спалились, дрогой профессор! Ваш архив всё-таки в Скотланд-Ярде!

– Зачем же я рванул сюда?

– Чтоб не пустить туда меня - вы же не думали, что я не знаю адреса человека с самой скверной репутацией в Лондоне.

– Да мне безразлично, куда вы ездите и зачем, а вы гоняетесь за мной, потому что боитесь остаться один. Моего архива здесь нет, как нет его и в Скотланд-Ярде. Забудьте о нём. Привет, Дориан. Приюти нас на несколько дней: брат мистера Холмса, недавно ставший министром иностранных дел, хочет нас обоих пришить.

– Обоих? Тебя-то за что?

– Как смешно!
– крикнул Холмс.

– У тебя найдётся для нас человеческая одежда?

– Только бархатная.

Из-за чёрной ширмы, расшитой золотым виноградом, Шерлок Холмс вышел в батистовой сорочке с воротником, отороченным венецианским кружевом, сиреневом жилете в тонкую белую сеточку, застёгнутом на двенадцать ромбовидных пуговок, выточенных из лунного камня. Надеть халат из японского шёлка с огромным павлином на всю спину он не отважился, так что его собственные тёмно-песочные брюки, сшитые лет десять назад, остались видны.

– Теперь вас туда точно не пустят, - с подобающей томностью изрёк Мориарти, качающий ногой в пурпурном кресле. Его наряд составляла тёмно-зелёная пара поверх атласного нефритового жилета; сорочка была простоватой, но муслиновой. Он понюхивал белую гвоздику.

– Меня - ТУДА - пустят даже голого, даже в тигриной шкуре или обмотанного рыболовной сетью! И, глядя в зеркало, я серьёзно подумываю об этих вариантах.

– Больше не о чем?

– Остальное уже решено: с данной минуты мы с вами, уважаемый, неразлучны; вы поедете со мной сначала в Скотланд-Ярд, затем - в офис транспортной компании, которой принадлежит лайнер "Эльба"! Не пожелаете - я сам останусь тут и глаз с вас не спущу!

– У вас стигматы, мистер Холмс?
–

вмешался в их очередную перепалку Дориан Грей. Он стоял, прислонившись к стене, едва заметный в своей странной одежде, скроенной в точности как арестантская роба, только из панбархата стального цвета. Выглядел он ровно настолько хорошо, насколько это возможно в пятьдесят восемь лет: глаза не замутились, морщины смотрелись благообразно на бритом лице, сохранившем правильность черт; в волосах золото напополам перемешалось с серебром.

– Пароход "Эльба", - продолжил он, - собственность Северогерманской компании Ллойда, отчалил он и Саутгемптона. Возможно, вам придётся прокатиться туда.

– Откуда вы знаете об "Эльбе"?

– Из "Таймс", конечно, - ответил мистер Грей.

– Сначала - в полицию. Потом посмотрим.

– Эх, надо было остаться в юбке, - говорил Мориарти, качаясь в кэбе, - Всегда хотел дать Лестрейду руку для поцелуя.

– ......... Вы знаете, что зелёные красители для тканей делают на основе мышьяка?

– Нет.

Инспектор, приплясывая, провёл двух франтов в свой кабинет.

Лестрейд: Меня уже предупредили, мистер Холмс, что вы воскресли, но пребываете, так сказать, в состоянии Протея. Впрочем, кажется, доктор Ватсон, превзошёл вас в искусстве перевоплощения. Вот так костюмчик!

Холмс: Где ваши глаза!? Это никакой не Ватсон!

Лестрейд: А кто же?

Холмс: Профессор Джеймс Мориарти.

Лестрейд: Ха-ха-ха! Хорошая шутка! А где доктор Ватсон?

Холмс: Давайте об этом чуть позже. Вы телеграфировали в Швейцарию, что разобрались с зашифрованным архивом и арестовали 30 человек.

Лестрейд (скисая): Ну, да, но эти люди... Это... обычные люди, вполне приличные... обыватели, мирные граждане: учителя, врачи, клерки, торговцы, фабричные...

Холмс: Друг друга, разумеется, никто не знает.

Лестрейд: Знают. Даже многие знают друг друга, поскольку являются прихожанами одного магазина или потре... То есть... Ну, в поняли. У нас ничего на них нет, кроме этих ваших пляшущих человечков!...

Холмс: Ясно. Пустышка! Отпускайте этих бедняг.

Лестрейд: Опять же нельзя! В ваших, так сказать, шифрограммах каждый из них был обвинён в различных преступлениях: от кражи до убийства с особой жестокостью. Других улик, свидетелей - нет, но если кого-то кто-то называет убийцей, и это попадает к нам в руки, мы обязаны принять меры! Моё начальство в курсе всего! Это не шутки, мистер Холмс! В какое, чёрт возьми, положение вы меня поставили! И что мне делать с этой толпой перепуганных лавочников и писарей?