Слова сияния
Шрифт:
— Я приму любую дарованную мне удачу, Нанхел Элторв, — ответила Джасна. — Благодарю за сидение.
Моряк неловко поклонился, прежде чем уйти.
— Вы думаете, что они суеверные глупцы, — тихо сказала Шаллан, наблюдая, как уходит моряк.
— Исходя из моих наблюдений, — ответила Джасна, — эти моряки являются людьми, которые нашли цель в жизни и теперь принимают ее простые удовольствия.
Джасна посмотрела на следующий рисунок.
— Многие получают от жизни гораздо меньше. У капитана Тозбека хорошая команда. Ты поступила мудро, обратив на него мое внимание.
Шаллан
— Вы не ответили на вопрос.
— Ты не задала вопрос, — сказала Джасна. — Эти наброски, как всегда, искусны, Шаллан, но не полагалось ли тебе заниматься чтением?
— Я... не могла сосредоточиться.
— И поэтому ты поднялась на палубу, — произнесла принцесса, — чтобы делать наброски молодых мужчин, работающих без рубашек. Ты ожидала, что это поможет тебе сконцентрироваться?
Шаллан покраснела, а Джасна остановилась на одном из листков бумаги в стопке. Шаллан терпеливо сидела — к этому ее хорошо приучил отец — до тех пор, пока Джасна не развернула его к ней. Рисунок Шейдсмара, конечно же.
— Ты уважительно отнеслась к моему приказу не соваться опять в это место? — спросила Джасна.
— Да, ваша светлость. Этот рисунок я сделала по памяти моей первой... ошибки.
Джасна опустила листок. Шаллан показалось, что она увидела намек на какую-то эмоцию в выражении лица принцессы. Возможно, Джасна спрашивала себя, может ли она доверять слову Шаллан?
— Полагаю, именно это тебя беспокоит? — спросила Джасна.
— Да, ваша светлость.
— Думаю, в таком случае мне следует все тебе объяснить.
— Правда? Вы это сделаете?
— Тебе не обязательно так уж удивляться.
— Эта информация кажется значительной, — пояснила Шаллан. — То, как вы запретили мне... Я решила, что знание об этом месте является тайным или, по крайней мере, что его не следует доверять кому-то моего возраста.
Джасна фыркнула.
— Я поняла, что отказ раскрывать тайны молодым людям заставляет их только настойчивее стремиться к неприятностям. Самое малое. Твои эксперименты доказывают, что ты уже столкнулась со всем этим лицом к лицу, так же, как и я однажды, чтобы ты знала. Мне знакомо, из собственного неприятного опыта, насколько опасен может быть Шейдсмар. Оставив тебя в неведении, я буду винить себя, если тебя там убьют.
— Значит, вы рассказали бы о нем раньше во время нашего путешествия, если бы я попросила?
— Скорее всего, нет, — признала Джасна. — Хотелось посмотреть, насколько ты согласна подчиняться мне. В этот раз.
Шаллан сникла и подавила желание напомнить о том, что раньше, когда она была прилежной и покорной ученицей, Джасна не раскрывала и близко столько тайн, сколько теперь.
— Так что же оно такое? То... место.
— На самом деле это не какое-то определенное место, — проговорила Джасна. — Не в том смысле, в котором мы обычно думаем о месте. Шейдсмар здесь, везде вокруг нас, прямо сейчас. Все вещи существуют там в какой-либо форме так же, как они существуют здесь.
Шаллан вздохнула.
— Я не...
Джасна подняла палец, чтобы заставить ее замолчать.
— Все вещи состоят из трех частей: души, тела и разума. То место, которое ты увидела, Шейдсмар — то, что мы называем
Вода плеснула в нос корабля, пересекшего гребень волны. Шаллан вытерла каплю соленой воды со щеки, пытаясь со всех сторон обдумать сказанное Джасной.
— Для меня это практически не имеет никакого смысла, ваша светлость.
— Надеюсь, что так, — сказала Джасна. — Я провела шесть лет, исследуя Шейдсмар, и до сих пор с трудом понимаю, что он из себя представляет. Мне придется сопровождать тебя несколько раз, прежде чем ты сможешь понять, хотя бы немного, настоящее значение этого места.
Джасна скривилась от подобной мысли. Шаллан всегда удивлялась, когда замечала ее явные эмоции. Эмоции были чем-то, вызывающим ощущение близости, чем-то человеческим. У Шаллан мысленный образ Джасны Холин больше походил на почти божественный. Если подумать, странный способ относиться к убежденной атеистке.
— Послушай меня, — сказала Джасна. — Мои собственные слова выдают мое невежество. Я сказала тебе, что Шейдсмар не является каким-то определенным местом, и в следующую секунду я называю его таковым. Я говорю о его посещении, хотя он всегда вокруг нас. В нашем языке просто нет подходящих терминов, чтобы его обсуждать. Давай я попробую объяснить по-другому.
Джасна встала, и Шаллан поспешила за ней. Они прошли вдоль борта корабля, ощущая, как палуба раскачивается под ногами. Моряки уступали Джасне дорогу, торопливо кланяясь. Они смотрели на нее с таким же почтением, как смотрели бы на короля. Как она это делала? Как контролировала окружающих, не делая, как казалось, совсем ничего?
— Загляни в океан, — сказала Джасна, когда они дошли до носа. — Что ты видишь?
Шаллан остановилась у бортика и уставилась на синие, пенящиеся волны. Здесь, на носу, она видела высоту волн. Бескрайний простор, раскинувшийся не только вширь, но и вглубь.
— Я вижу бесконечность, — сказала Шаллан.
— Слова художника, — проговорила Джасна. — Корабль плывет по неизведанным глубинам. Под этими волнами находится шумный, яростный, невидимый мир.
Джасна наклонилась вперед, схватившись за бортик одной открытой рукой и второй, покрытой безопасным рукавом. Она посмотрела вдаль. Не в глубины и не на землю, виднеющуюся в отдалении и с северной, и с южной сторон, а на восток. Туда, откуда приходили шторма.
— Существует целый мир, Шаллан, — продолжила принцесса, — которого наш разум касается только поверхностно. Мир глубоких, абсолютных мыслей. Мир, созданный глубокими, абсолютными мыслями. Видя Шейдсмар, ты погружаешься в его глубины. В каком-то смысле это чужое для нас место, но в то же время мы формируем его. С некоторой помощью.