Слова сияния
Шрифт:
— Только не для нас, — отозвался Лоупен. — Мы хердазиане — никто не может приказать нам оставаться порознь.
— Да, — согласился Пунио. — Раз в год я отправляюсь на родину. Когда возвращаюсь, никто меня не помнит. — Он пожал плечами. — В этот раз я вернулся сюда.
Каладин вздохнул, но парень, судя по всему, знал, с какой стороны держать копье, а Каладину действительно требовались дополнительные люди.
— Хорошо. Просто притворись, что был мостовиком с самого начала, ладно?
— Четвертый мост! —
Каладин прошел мимо него и занял свое обычное место у костра, чтобы отдохнуть и подумать. Однако у него ничего не вышло, так как кто-то приблизился и присел рядом на корточки. Кто-то с мраморной кожей, в униформе Четвертого моста.
— Шен? — произнес Каладин.
— Сэр.
Шен продолжал пристально на него смотреть.
— Ты что-то хотел? — спросил Каладин.
— Я действительно член Четвертого моста? — спросил Шен.
— Конечно.
— Так где же мое копье?
Каладин взглянул Шену в глаза.
— Что ты думаешь по этому поводу?
— По-моему, я не член Четвертого моста, — ответил Шен, раздумывая над каждым словом. — Я раб Четвертого моста.
Каладина будто ударили кулаком в живот. За все время он услышал от Шена едва ли десяток слов, и теперь такое?
Так или иначе, слова причиняли жгучую боль. Перед ним был мужчина, который, в отличие от остальных, не мог уйти и отыскать свою дорогу в жизни. Далинар освободил остальных из Четвертого моста, но паршмен... Он будет рабом, не важно, куда пойдет или что сделает.
Что мог сказать ему Каладин? Шторма.
— Я ценю твою помощь в ущельях. Знаю, тебе было трудно смотреть на то, что мы делали иногда внизу.
Шен ждал, все еще сидя на корточках, и слушал. Он внимательно смотрел на Каладина своими сплошными, черными, непроницаемыми глазами паршмена.
— Я не могу начать вооружать паршменов, Шен, — сказал Каладин. — Светлоглазые с трудом воспринимают нас самих. Если я дам тебе копье, подумай, какой шторм разразится.
Шен кивнул, на его лице не отразилось ни намека на эмоции. Он выпрямился.
— Значит, я раб.
Он ушел прочь.
Каладин стукнулся головой о камень позади и уставился в небо. Штормовой мужчина. Для паршмена у него была хорошая жизнь. Определенно больше свободы, чем у любого из его вида.
«А тебе бы этого хватило? — спросил голос у него внутри. — Был бы ты счастлив, если бы оказался рабом, с которым хорошо обращаются? Или попытался бы сбежать, пробить себе путь к свободе?»
Что за неразбериха. Каладин отбросил мелькавшие мысли, ковыряясь в рагу. Он успел проглотить две ложки, прежде чем Натам — один из дежуривших во дворце — спотыкаясь, ворвался в лагерь, вспотевший, взволнованный и раскрасневшийся от бега.
— Король! — воскликнул он, тяжело дыша. — Убийца.
ГЛАВА 23. Убийца
Теней
Как боги нас бросили, стала шептать.
Грядет новый шторм, чтобы разрушить.
Грядет новый шторм, чтобы создать.
Грядет новый шторм и покажет тот путь,
Который вам должно избрать.
Король оказался в порядке.
Каладин стоял, опираясь рукой на дверной косяк, и задыхался от обратного бега во дворец. Внутри Элокар, Далинар, Навани и оба принца говорили одновременно. Никто не умер. Никто не умер.
«Отец Штормов, — подумал Каладин, входя в комнату. — На мгновение я почувствовал, будто нахожусь на плато и наблюдаю, как мои парни атакуют паршенди».
Он почти не знал этих людей, но нес за них ответственность. Каладину никогда не приходило в голову, что его покровительство может распространяться на светлоглазых.
— Ну, по крайней мере, он бежал сюда, — сказал король, отмахнувшись от женщины, которая пыталась наложить повязку на рану у него на лбу. — Видишь, Идрин. Так выглядит хороший телохранитель. Держу пари, он не позволил бы случиться ничему подобному.
Капитан королевской стражи стоял возле двери с побагровевшим лицом. Отведя взгляд в сторону, он вышел в коридор. Каладин поднес руку к голове, сбитый с толку. Подобные комментарии из уст короля не особенно помогали его людям ладить с солдатами Далинара.
Внутри комнаты смешались охранники, слуги и члены Четвертого моста. Все выглядели озадаченными или смущенными. Натам был здесь же, он дежурил вместе с солдатами из королевской стражи, как и Моаш.
— Моаш, — позвал Каладин. — Ты же должен сейчас спать в лагере.
— Как и ты.
Каладин хмыкнул, подойдя к нему ближе, и сказал уже тише:
— Ты был здесь, когда это случилось?
— Я уже уходил, — ответил Моаш. — Заканчивал дежурство с королевской стражей. Услышал крики и вернулся так быстро, как только смог. — Он кивнул на открытую балконную дверь. — Сходи посмотри.
Они вышли на балкон, который представлял собой круглый каменный карниз, тянущийся вокруг верхних комнат дворца — террасу, вырубленную в камне. С такой высоты с балкона открывался неповторимый вид на военные лагеря и равнины за их пределами. Несколько солдат королевской стражи находились здесь, проверяя перила балкона с помощью ламп со сферами. Одна секция железной ограды оказалась вывернута наружу и опасно повисла в воздухе.
— Насколько я понял, — сказал, указывая, Моаш, — король вышел сюда, чтобы поразмышлять, как он любит.