Слова сияния
Шрифт:
Не открывая глаз, ардент осторожно перевернулся. В его руке оказался зажат графин с крепким хону — разновидностью ликера из лависа. Каладин оглядел крышу, прикидывая, сможет ли пройти по наклонной черепице, не упав вниз и не свернув себе шею.
— Бывал ли ты на Чистозере, мостовик? — спросил Зейхел.
— Нет, — ответил Каладин. — Но один из моих парней кое-что рассказывал о нем.
— И что ты слышал?
— Это океан, настолько мелкий, что его можно перейти вброд.
— Он
— Так почему вы здесь, а не там?
— Потому что я не выношу, когда что-то напоминает мне о доме, идиот.
Вот как.
— Тогда почему мы говорим о нем?
— Потому что тебе стало интересно, зачем мы устроили внизу наше собственное маленькое Чистозеро.
— Правда?
— Конечно правда, проклятый мальчишка. Теперь я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что подобный вопрос тебя заинтересует. Ты мыслишь не как копейщик.
— Копейщики не проявляют любопытство?
— Нет. Иначе их убивают или они начинают демонстрировать своим командирам, насколько умны. И тогда их отправляют туда, где от них больше пользы.
Каладин выгнул бровь, ожидая более подробных объяснений. В конце концов он вздохнул и спросил:
— Зачем вы устроили запруду во дворе?
— А ты как думаешь?
— У вас дар раздражать окружающих, Зейхел. Никогда не задумывались об этом?
— Конечно.
Ардент глотнул хону.
— Полагаю, — произнес Каладин, — что вы заблокировали вход на полигон, чтобы дождь не смыл песок.
— Превосходное умозаключение, — ответил Зейхел. — Как свежая синяя краска на стене.
— Что бы это ни значило, вопрос в том, зачем оставлять песок во дворе? Почему бы просто не убрать его, как вы всегда делаете перед сверхштормом?
— А ты знаешь, — спросил Зейхел, — что дожди во время Плача не содержат крэма?
— Я...
Знал ли он? Какая вообще разница?
— Это хорошо еще и потому, — продолжил Зейхел, — что иначе весь наш лагерь покрылся бы той дрянью. Так или иначе, такой дождь, как сегодняшний, отлично подходит для мытья.
— Вы пытаетесь сказать мне, что превратили двор полигона в ванну?
— В точку.
— Вы там моетесь?
— А как же. Не мы сами, конечно.
— Тогда кто?
— Песок.
Каладин нахмурился и посмотрел через край крыши на бассейн внизу.
— Каждый день, — сказал Зейхел, — мы спускаемся туда и хорошенько его взбалтываем. Песок оседает на дно, а весь мусор всплывает, и его уносит мелкими дождевыми потоками прочь из лагеря. Задумывался ли ты когда-нибудь, что и песок нужно мыть?
— Вообще-то нет.
— Так
— Почему мы говорим о песке?
— Потому что это важно, — проворчал Зейхел, прикладываясь к бутылке. — Вроде того. Не знаю. Ты пришел ко мне, мальчик, и прервал мои каникулы. А значит, тебе придется выслушать всю мою чепуху.
— Вам полагается изрекать всякие мудрости.
— Разве ты пропустил слова насчет каникул?
Каладин продолжал стоять под дождем.
— Вы знаете, где королевский Шут?
— Тот дурак, Даст? К счастью, не здесь. А почему ты спрашиваешь?
Каладину нужно было с кем-то поговорить, и он провел большую часть дня в поисках Шута. Ему не удалось его найти. Еще Каладин сдался и наконец купил уту у одинокого уличного торговца.
На вкус она оказалась отличной, но его настроение не улучшилось.
В конце концов он отчаялся разыскать Шута и пришел к Зейхелу. Судя по всему, совершив ошибку. Каладин вздохнул и направился обратно к ступеням.
— Что ты хотел? — позвал его Зейхел. Он приоткрыл один глаз и смотрел на Каладина.
— Вам приходилось когда-либо делать выбор между двумя одинаково неприятными вещами?
— Каждый день я выбираю продолжать дышать.
— Меня беспокоит, что может произойти нечто ужасное, — сказал Каладин. — Я могу предотвратить кошмар... Но, возможно, всем будет лучше, если он действительно случится.
— Вот как.
— Дадите совет?
— Выбирай тот вариант, — ответил Зейхел, взбивая подушку, — который позволит тебе спокойнее спать по ночам.
Старый ардент закрыл глаза и откинулся на спину.
— Хотелось бы и мне поступить так же.
Каладин продолжил спускаться по ступеням. Внизу он не стал раскрывать зонт, так как уже полностью вымок. Порывшись в боковых помещениях полигона, он вытащил копье — настоящее, не учебное — отставил в сторону костыль и захромал по воде.
Закрыв глаза, он принял стойку копейщика. По-прежнему лил дождь. От поверхности бассейна отскакивали брызги, мокла крыша, капли падали на дорожки улиц. Каладин чувствовал себя опустошенным, будто из него выпили всю кровь. Из-за окружающей мглы хотелось забиться куда-нибудь в уголок.
Но он начал танцевать под дождем, перетекая из одной копейной стойки в другую и изо всех сил стараясь не опираться на раненую ногу. Вокруг поднимались брызги. В привычных позициях он искал покой и цель.