Слова. Том II. Духовное пробуждение

Святогорец Паисий

Евангельское изречение повеждь Церкви [55] не означает, что всё должно становиться известным, потому что сегодня Церковь – это не все. Церковь – это верующие, живущие так, как хочет Христос, а не те, кто воюет против Церкви. В первые годы христианства, когда исповедь совершалась перед всеми членами Церкви, слова Господа повеждь Церкви имели буквальный смысл. В наше же время, когда стало редкостью, чтобы вся семья исповедовалась у одного духовника, не дадим врагу запутать нас этим повеждь Церкви. Потому что, предавая огласке какое-нибудь, к примеру, нравственное прегрешение, мы оповещаем о нём враждующих с Церковью и даём им повод начать против неё войну.

И таким образом в слабых душах колеблется вера.

55

Мф. 18:17.

Если какая-то мать имеет дочь блудницу, то она не поносит и не уничижает её перед другими, но делает всё возможное для того, чтобы восстановить её имя. Она продаст всё до последнего, она возьмёт дочь и уедет в другой город, постарается выдать её замуж и таким образом исправить её прежнюю жизнь. Точно таким же образом действует и Церковь. Добрый Бог с любовью терпит нас и никого не выставляет на посмешище, хотя Ему, Сердцеведцу, известно наше окаянство. И святые никогда не оскорбляли грешного человека перед всем миром, но с любовью, духовной тонкостью и таинственным образом помогали исправлению зла. А мы сами, будучи грешниками, поступаем наоборот – как лицемеры. Мы должны быть внимательны, чтобы не становиться лёгкими жертвами недоразумений и не считать злом того, что делают другие.

– Геронда, Вы коснулись обнародования нравственных прегрешений. А нужно ли оповещать других о грехах или нездоровых состояниях иного характера?

– Смотри: с некоторыми своими знакомыми я так поступаю. Например, я вижу, как кто-то бесчинствует и соблазняет других. Я советую ему исправиться: один раз, пять, десять, двадцать, тридцать, но он не исправляется. Однако после многократных напоминаний он не имеет права продолжать бесчинствовать, потому что увлекаются и другие и подражают ему. Видишь ли, люди способны легко подражать злому, но не доброму. И поэтому наступает время, когда я вынужден сказать об этом другим, видящим это бесчинство, чтобы предохранить их.

Иными словами, когда я говорю: «То, что делает такой-то, мне не нравится», я говорю это не ради осуждения, потому что я уже пятьсот раз ему самому об этом сказал, но потому, что другие, видящие его слабость, попадают под воздействие, подражают ему и вдобавок говорят: «Раз старец Паисий ничего ему не говорит, значит, в его поведении нет ничего страшного». И если я не выскажу своего помысла, что мне это не нравится, то создастся впечатление, что я это благословляю, что мне тоже это нравится. И таким образом разрушается целое, потому что кто-то может решить, что тактика бесчинствующего правильна, и начать применять её сам. А что из этого выйдет? И думают, между прочим, что я ему не говорил, потому что не знают, как он меня измучил за всё это время. А ещё и диавол тут как тут и говорит: «Ничего страшного, что ты это делаешь. Видишь, и другой делает то же самое, и старец Паисий ему ничего не говорит». Поэтому, когда я вижу, что кто-то продолжает жить по своему типикону [56] , бесчинствовать, тогда как я советовал ему исправиться, то в разговоре с тем, кто знает этого человека, говорю: «То, что делает такой-то, мне не нравится», чтобы уберечь его от повреждения. Это не осуждение, не надо путать разные вещи.

56

Типикон – устав, образец; здесь: уклад, привычки. – Прим. пер.

А потом приходят некоторые и начинают упрекать: «Ты зачем об этом рассказал другому? Это ведь был секрет». – «Какой ещё, – говорю, – секрет? Я тебе тысячу раз говорил, а ты не исправился. Ты не имеешь права портить других, полагающих, что я согласен с тем, что ты творишь!» Ещё не хватало мне молчать, а он будет портить других! Особенно когда приходит ребёнок из знакомой мне семьи, и я вижу, что своим поведением он разрушает семью, я говорю ему: «Слушай, если ты не исправишься, то я скажу об этом твоей матери. Никто тебе не давал права приходить ко мне, всё это рассказывать, а потом продолжать дуть в свою дуду. Я скажу твоей матери для того, чтобы сберечь вашу семью». Если у него есть покаяние, тогда

дело другое. Но если он продолжает свою тактику, то я должен сказать об этом его матери, потому что несу за это ответственность.

Глава четвёртая. О том, что действовать подобает с благоразумием и любовью

Работа над самими собой

Если ты хочешь помочь Церкви, то старайся лучше исправить себя самого, а не других. Если ты исправишь самого себя, то сразу же исправится частичка Церкви. И понятно, что если бы так поступали все, то Церковь была бы приведена в полный порядок. Но люди сегодня занимаются всем чем угодно, кроме самих себя, потому что заниматься другими легко, а для того чтобы заниматься самим собой, нужен труд.

Если мы займёмся самоисправлением и, полагаясь преимущественно на Божественную помощь, обратимся более ко внутренней деятельности, чем ко внешней, то мы поможем другим больше и результативнее. Кроме того, мы сумеем стяжать и внутреннюю тишину, которая будет тихо помогать тем душам, с которыми мы встретимся, потому что внутреннее духовное состояние выдаёт душевную добродетель и изменяет души других. Когда кто-то отдаётся внешней деятельности, не достигнув ещё очищенного внутреннего духовного состояния, то он может вести какую-то духовную борьбу, но иметь при этом и расстройство, терзание, ему будет не хватать доверия Богу, и он часто будет терять мир. Если он не делает добрым самого себя, то не может сказать и того, что его интерес об общем благе является чистым. Освободившись от своего ветхого человека и от всего мирского, он будет иметь уже Божественную благодать. Так что и у него самого на душе будет покой, и он будет в состоянии помочь человеку любого склада. Но если он не имеет благодати Божией, то не может ни совладать с самим собой, ни помочь другим так, чтобы результат был угоден Богу. Сначала сам он должен погрузиться в благодать, и лишь потом его силы, уже освящённые, могут быть использованы для спасения других.

Добро должно делаться по-доброму

– Геронда, о чём Вы думаете, когда встречаетесь с какой-нибудь проблемой?

– Думаю, что можно и чего нельзя сделать по-человечески. Я рассматриваю вопрос со всех сторон: «Сделаю я так-то: а как это отзовётся там-то и как – там-то?.. Что плохое может из этого выйти и что хорошее?..» Всегда стараюсь рассмотреть проблему с разных сторон, так, чтобы принятое мной решение было насколько можно наиболее верным. Потому что по невниманию можно наделать много ошибок. И когда задним умом понимаешь потом, что надо было делать, то пользы от этого нет – всё, птичка, как говорится, улетела!.. Скажем, кто-то по невниманию спалил дом. Ладно, что делать, не казнить же его. Но злое дело уже сделано…

Как-то раз в одной организации возникла некая проблема. Пришёл ко мне тамошний начальник и говорит: «Ну, всё улажено. Я сходил туда-то, нашёл такого-то и такого-то, сказал им то-то и то-то, и проблема разрешилась». – «Проблема, – говорю, – только сейчас и началась. То, что было до этого, не проблема была. Сперва была пара угольков, они бы сами по себе и потухли, а вот сейчас пошло пламя полыхать». Он-то думал, что своими действиями всё уладил, да ещё хотел, чтобы мы его похвалили. А на самом деле он наделал своими действиями много шуму и проблема осложнилась.

Необходимо много внимания, благоразумия и рассуждения, чтобы добро делалось по-доброму и приносило пользу, потому что иначе вместо пользы оно будет бесить другого. И вот что ещё: лучше дать созреть тому, что думаешь сделать. Потому что если «сорвать» дело неспелым, то есть принять поспешное решение, то потом можно столкнуться с трудностями и страдать. Когда серьёзные дела маленько призадерживаются, то потом они делаются быстро и правильно. Можно быть и семи пядей во лбу, но иметь при этом тщеславие с эгоизмом, которые будут предшествовать твоим действиям, а ты можешь не обращать на это внимания. Например, на охоте, если пёс и не породистый, но ищет со вниманием, то находит следы зайца. А другой пёс, самый что ни на есть распородистый, со всеми наилучшими собачьими характеристиками, но когда он торопится, то бегает вправо-влево без толку. Действие прежде мысли есть гордость. Поэтому надо не торопиться действовать, но предварительно всё обдумывать и молиться. Когда предшествует молитва, то работает не рассудочная пена, не легкомыслие, но освящённый разум.