Слова
Шрифт:
– Легко говорить. Тебе не приходится работать с тобой. И еще… – Я показываю между нами. – Нет никаких отноше…
– Феникс, – раздается неуверенный мужской голос позади нас.
Странно. Поскольку все, кого мы знаем, уже на месте.
Я уже собираюсь списать это на фаната, желающего заполучить автограф, но Феникс резко останавливается, и выражение его лица становится серьезным.
– Жди в машине.
Меня охватывает тревожное чувство.
– Почему? Что происходит?..
–
От его зловещего тона по спине бегут мурашки, но я не ухожу.
Сперва нужно узнать, кто этот незнакомец и что так взбудоражило Феникса.
– Не собираешься поздороваться? – нажимает мужчина.
Уокер оборачивается.
– Какого хрена ты здесь делаешь?
Незнакомец, пошатываясь, выходит вперед. Ростом он примерно с Феникса, с длинными сальными темными волосами и самыми голубыми и жестокими глазами, которые я когда-либо видела.
Того же оттенка, что и у Феникса.
– Просто пришел навестить своего мальчика.
Тревога во мне усиливается.
Инстинктивно я хватаю Феникса за руку и резко дергаю.
– Нам пора. Пойдем.
Не знаю, чего хочет этот кусок дерьма, но мы не будем задерживаться и выяснять это. Взгляд налитых кровью глаз его отца устремляется на меня.
– Кто твоя маленькая подружка?
В мгновение ока Феникс прячет меня за спину.
– Не твое собачье дело.
– Разве можно так разговаривать с человеком, который тебя вырастил? – Его отец, покачиваясь, делает еще один шаг. – Я учил тебя большему уважению.
Этот подонок ничему сына не учил. Учили кулаки.
– Какого хрена тебе надо?
– У твоего старика проблемы с деньгами. Надеялся, что ты сможешь помочь.
Так вот в чем дело.
– Большой гребаный сюрприз, – фыркает Феникс. С усмешкой он качается на пятках.
– Не смей говорить со мной таким самодовольным тоном, мальчишка. Ты бесплатно жил в моем доме восемнадцать лет, помнишь?
Это в порядке вещей, когда у тебя есть дети.
Оскалившись, Феникс достает из кармана бумажник. Его взгляд источает яд, когда он бросает в лицо отцу пачку денег.
– Как я мог забыть?
* * *
– Часто он тебя навещает?
Не обращая на меня внимания, Феникс опускает стекло на заднем сиденье внедорожника и закуривает.
Ну надо же.
– Ничего себе, игра в молчанку. Что еще нового в меню?
Скрежеща зубами, он подносит сигарету ко рту и затягивается.
– Лучше бы сама начала говорить.
– У тебя что-то со слухом? Я как раз с тобой разговариваю.
Гораздо больше, чем мне хочется.
С его губ срывается отнюдь не веселый смешок.
– Но не о том, что имеет значение.
Боже
– Ладно. И что ты хочешь обсудить? – Я щелкаю пальцами. – О, вот идея. Давай поговорим о твоем отце.
– Давай лучше поговорим о твоем, – огрызается он, сверкая глазами.
Решив отплатить ему той же монетой, я хмуро смотрю в окно.
Резкий смешок разрезает воздух.
– Лицемерка.
Во мне закипает гнев, а руки чешутся от желания ударить Феникса.
– Обманщик.
Закрыв глаза, я делаю глубокий очищающий вдох.
Постоянная борьба с ним изматывает.
Но это все, что он когда-либо знал. Благодаря тому жестокому куску дерьма с пустотой в груди вместо сердца.
– Я не пыталась затевать спор, – шепчу я. – Просто хотела, чтобы ты знал, что можешь поговорить с кем-нибудь об этом.
Феникс выбрасывает сигарету в окно.
– Наверное, тогда мне стоит найти Джорджа, ведь именно ему мы теперь рассказываем все наши секреты.
Не знаю, почему я вообще продолжаю беспокоиться за Феникса Уокера.
– Все потому, что Джордж – мой…
Я не заканчиваю фразу… потому что не могу.
Жестокий взгляд Феникса прожигает меня насквозь.
– Твой кто?
– Тебя это не касается.
Может, мои чувства к Джорджу и не совсем ясны, но я ни черта не должна этому засранцу.
Между нами повисает тишина, становясь тяжелее с каждой секундой…
Пока Феникс не произносит:
– Он приходит каждые пару месяцев. Просит денег.
Я склоняю голову, чтобы взглянуть на Уокера.
– Ну, если бы ты ничего ему не давал, он бы, наверное, перестал.
Раскаяние разрывает мое сердце, когда я вижу боль, мелькнувшую в его глазах.
– Мне жаль. Я не собиралась осуждать…
– Он был рядом. – Голос Феникса обернулся грубым хрипом. – А это уже больше, чем смогла мне дать она.
Ни за что бы не подумала, что когда-нибудь снова откроюсь Фениксу Уокеру.
Но я знаю, чего ему стоило поделиться этой болью и продемонстрировать уязвимость.
Примерно столько же, сколько потребуется мне, чтобы поделиться с ним этим:
– Мой отец болен.
– Мы на месте, – объявляет водитель.
Я тянусь к дверной ручке.
– Чендлер будет в бешенстве.
Рука Феникса обхватывает мое запястье, прежде чем я успеваю выйти.
– Поговори со мной.
Он не в своем уме. Сейчас не время и не место.
– На стадионе тебя ждут более двадцати пяти тысяч фанатов.
Мы и так опаздываем.
Мозолистые кончики его пальцев приподнимают мой подбородок.
– Но единственный человек, который имеет для меня значение, сидит прямо здесь.