Словами Будды. Собрание бесед из Палийского канона

Бодхи Бхиккху

В «Чуллавагге», одной из книг палийской Виная-питаки, рассказывается о том, как составлялись и утверждались тексты на Первом буддийском соборе, состоявшемся через три месяца после Париниббаны Будды. Согласно этому рассказу, вскоре после ухода Будды старейшина Махакассапа, ставший фактическим главой Сангхи, отобрал 500 монахов, которые являлись арахантами (освобождёнными), чтобы провести встречу и составить авторитетную версию учения. Собор проходил во время ретрита в сезон дождей в Раджагахе (современный Раджгир), столице Магадхи, являвшейся в те времена доминирующим государством средней Индии⁴. Вначале Махакассапа попросил почтенного Упали, выдающегося специалиста по вопросам монашеской дисциплины, продекламировать Винаю. На основании этой декламации была составлена Виная-питака, сборник наставлений по монашеской дисциплине. Затем Махакассапа обратился к Ананде с просьбой продекламировать Дхамму,

то есть беседы Будды, и на основе этой декламации была составлена Сутта-питака – собрание бесед Будды.

«Чуллавагга» утверждает, что, когда Ананда декламировал Сутта-питаку, у никай были то же самое содержание и то же самое расположение сутт, которые представлены сегодня в Палийском каноне. Этот рассказ, несомненно, описывает историю через призму более позднего периода. Агамы буддийских школ, отличных от Тхеравады, хоть и соответствуют четырём основным никаям, по-разному распределяют сутты по разделам и располагают их содержимое в другом порядке, нежели в Палийском каноне. Это означает, что даже если система никай – агам и возникла на Первом соборе, то этот собор ещё не определил окончательные места сутт в этой системе. Можно также предположить, что эта система родилась в более позднее время. Это могло произойти через какое-то время после Первого собора, но ещё до момента, когда Сангха распалась на различные школы. Если же эта система зародилась уже во времена разделения на секты, то она могла быть сначала введена одной из школ, а позже заимствована другими, при этом каждая из школ самостоятельно назначала текстам те или иные места.

В то время как рассказ «Чуллавагги» о Первом соборе может представлять собой смесь легенд с историческими фактами, нет никаких причин сомневаться в роли Ананды в сохранении бесед Будды. Будучи личным помощником Будды, Ананда получал учения непосредственно от него и его великих учеников, запоминал их и передавал другим. В течение своей жизни Будда неоднократно хвалил его за способность запоминать услышанное и называл его «первым из тех, кто изучил многое» (etadagga bahussutana)⁵. Пожалуй, мало у кого из монахов память сохранила столько же учений, сколько у Ананды, но уже при жизни Будды стали появляться отдельные монахи, специализировавшиеся на конкретных текстах. Стандартизация и упрощение материала должны были способствовать его запоминанию. После того как тексты были систематизированы в никаи и агамы, проблема сохранения и передачи текстового наследия была решена путём объединения специалистов по текстам в сообщества, занимавшиеся определённым собранием сутт. Благодаря этому различные сообщества в пределах Сангхи могли сосредоточиться на запоминании и интерпретации разных текстовых коллекций и община в целом переставала быть зависима от способностей к запоминанию отдельных монахов. Так учения передавались на протяжении последующих 300 или 400 лет, пока наконец не были записаны⁶.

В течение нескольких столетий, последовавших за уходом Будды, из-за разногласий по доктринальным и дисциплинарным вопросам единая Сангха начала делиться на отдельные группы, пока спустя 300 лет после Париниббаны число школ буддизма не достигло по крайней мере 18. Возможно, каждая школа имела свою коллекцию текстов, считавшихся более или менее каноническими, хотя нельзя исключить и то, что тесно связанные между собой группы могли иметь единый набор утверждённых текстов. Несмотря на то что разные школы организовывали свои собрания текстов по-разному и их сутты могут иметь различия в деталях, отдельные сутты часто удивительно похожи, иногда практически идентичны, а доктрины и практики, которые они описывают, по существу одинаковы⁷. Доктринальные различия возникли не из содержания самих сутт, а из их интерпретаций специалистами по текстам той или иной школы. Эти различия усилились после того, как конкурирующие школы зафиксировали свои философские принципы в трактатах и комментариях, выражавших их особые точки зрения по тем или иным доктринальным вопросам. Насколько мы можем определить, эти доработки философских систем оказали минимальное влияние на сами исходные тексты, которыми, по всей видимости, ни одна из школ не хотела манипулировать в соответствии со своими доктринальными повестками. Вместо этого с помощью своих комментариев они пытались интерпретировать сутты таким образом, чтобы извлекать из них только те идеи, которые поддерживали бы их собственные взгляды. Нередко такие интерпретации, защищающие надуманные взгляды, вступают в противоречие с самими оригинальными текстами.

Палийский канон

К сожалению, канонические коллекции текстов, принадлежавшие большинству основных ранних буддийских школ, были утеряны в результате уничтожения индийского буддизма вторгшимися в XI и XII веках в Северную Индию мусульманскими

захватчиками. Эти вторжения явились фактически похоронным звоном для буддизма в стране его зарождения. Только одно полное собрание текстов ранней индийской буддийской школы дошло до нас в целости и сохранности. Эта коллекция, передававшаяся на языке, известном нам как пали, принадлежала древней школе Тхеравада. В III веке до н. э. эта школа была перенесена на Шри-Ланку и таким образом сумела избежать разорительного опустошения, постигшего буддизм на его родине. Примерно в то же время Тхеравада распространилась по всей Юго-Восточной Азии и в последующие века стала доминирующей в регионе.

Палийский канон, являющийся собранием текстов, Тхеравада рассматривает как слова Будды (buddhavacana). Тот факт, что тексты этой коллекции сохранились как единый канон, не означает, что все они датируются одним и тем же периодом. Также это не означает, что тексты, формирующие его наиболее архаичное ядро, обязательно являются более древними, чем их аналоги, принадлежащие другим буддийским школам, сохранившиеся в китайском или тибетском переводах как части целых канонов или в некоторых случаях как отдельные тексты на других языках Индии. Тем не менее Палийский канон имеет для нас особую ценность как минимум по трём причинам.

Во-первых, это единственная полная коллекция текстов, относящихся к одной школе. И хотя мы можем обнаружить чёткие признаки исторической доработки в разных частях Канона, сверка текстов внутри одной школы даёт им определённую степень единообразия. Рассматривая тексты, относящиеся к одному периоду, мы можем говорить даже о полной однородности их содержания, «едином аромате», лежащем в основе разнообразных выражений учения. Эта однородность, наиболее заметная в четырёх никаях и более древней части пятой никаи, с учётом высказанного выше уточнения о наличии аналогичных текстов у других, ныне исчезнувших буддийских школ даёт нам основание верить, что с этими текстами мы достигаем самого древнего слоя буддийской литературы, какой только возможно обнаружить.

Во-вторых, вся коллекция сохранилась на одном из средних индоарийских языков, который был тесно связан с языком (или, что более вероятно, различными региональными диалектами), на котором говорил сам Будда. Мы называем этот язык пали, хотя на самом деле это название возникло по недоразумению. Слово пали, собственно, означает «текст» – именно канонический текст, а не комментарии. Комментаторы называли язык, на котором были сохранены тексты, palibhasa, то есть «язык текстов». В какой-то момент этот термин был неправильно понят как означающий «язык пали», далее это ошибочное представление стало разрастаться, пустило корни и с тех пор пребывает с нами. Учёные считают этот язык гибридом нескольких пракритских диалектов, которые использовались примерно в III веке до н. э., и санскрита⁸. Хотя этот язык и не идентичен тому языку, на котором говорил сам Будда, он принадлежит к той же семье языков, которые он мог использовать, и возник из той же концептуальной матрицы. Таким образом, этот язык наиболее точно отражает образ мышления, который Будда унаследовал от той индийской культуры, в которой он родился. Слова этого языка лучше всего отражают тончайшие нюансы этого образа мышления, без проявления чужеродных влияний, неизбежных даже при самых лучших и скрупулёзных переводах. Это отличает исходные тексты от китайских, тибетских или английских версий, которые неизбежно получают коннотации, свойственные словам языка перевода.

В-третьих, Палийский канон имеет особое значение по той причине, что является официальным сборником текстов для действующей современной школы. В отличие от собраний текстов исчезнувших школ раннего буддизма, представляющих чисто академический интерес, эта коллекция до сих пор полна жизни. Она вдохновляет веру миллионов буддистов: от деревень и монастырей Шри-Ланки, Мьянмы и Юго-Восточной Азии до городов и медитационных центров Европы и обеих Америк. Канон формирует их понимание, руководит ими в случае трудного нравственного выбора, даёт информацию о практиках медитации и предлагает ключи к освобождающему прозрению.

Палийский канон также известен под названием Tipitaka – «Три корзины», или «Три собрания». Эта тройная классификация не является уникальной для школы Тхеравада и повсеместно использовалась в индийских буддийских школах как способ классификации буддийских канонических текстов. Даже сегодня священные писания, сохранённые в китайском переводе, известны под названием «китайская Трипитака». Три собрания текстов Палийского канона – это:

1. Виная-питака – собрание наставлений по дисциплине, содержит свод правил, установленных для монахов и монахинь, а также правила, необходимые для гармоничного функционирования монашеского ордена в целом.