Словарь Ламприера
Шрифт:
— Здесь находится третья группа комитетов, — объяснил Теобальд.
И снова Ламприер выслушивал анекдоты и рассказы о медлительности Комитета по торговому флоту, о ядовитой злобе членов Комитета частной торговли, о мелочности Комитета правительственных отрядов и об отвратительной тупости Комитета по имуществу. В каждом из комитетов был свой председатель, свои директора, главный чиновник и штат служащих, чьи разнообразные грешки и бюрократические повадки были известны Теобальду как свои пять пальцев.
— Но, как я уже сказал, самый главный из них — Комитет по корреспонденции, — не без тайной гордости проговорил Теобальд, указывая вверх. — Прямо над нами, — добавил он.
— А что, корреспонденция действительно
— И что, со всей корреспонденцией поступают таким образом? — спросил Ламприер, не в силах поверить в рассказ Теобальда. Теобальд колебался; казалось, в душе у него происходит тайная борьба.
— Не со всей, — наконец ответил он. — Существует еще тринадцатый комитет, который может посылать распоряжения непосредственно в Индию исключительно своей властью. Его называют Тайным комитетом.
— Но ведь вы знаете о нем? И другие тоже, наверное, знают. Какой же он тайный?
— Он тайный, — ответил Теобальд, — потому что никто не знает, кто в нем заседает, где он заседает и чем он вообще занимается.
Они двигались дальше, мимо длинных рядов застекленных книжных шкафов, полных бумаг и папок, мимо бесчисленных комнат, где чиновники сидели рядами и что-то с ожесточением строчили. Теобальд объяснял, в чем именно состоят функции каждого из чиновников и какое место каждый из них занимает в сложной иерархии служащих Компании, неизменно помещая прочих чиновников где-то между собой и самым основанием служебной лестницы, а себя, хранителя корреспонденции, — недалеко от самой верхушки. Коридоры были почти пусты. Теобальд коротко кивнул нескольким попавшимся навстречу клеркам. Они снова поднялись наверх, очутившись, казалось, даже выше, чем вообще могло простираться это здание; потом по заброшенным лестницам спустились чуть ли не ниже фундамента. Преодолев последний лестничный пролет, Теобальд остановился в самом низу, перед маленькой дверью без надписи и номера.
— Только мне одному из многих тысяч служащих Компании предоставлен в распоряжение целый этаж, — с этими словами он открыл дверь, и перед Ламприером оказалось помещение с двумя письменными столами, одним-единственным стулом и масляной лампой. — Контора хранителя корреспонденции! — объявил Теобальд.
— Кажется, ваш этаж поменьше остальных, — сказал Ламприер, когда Теобальд зажег лампу и полез в ящик письменного стола. Вместо ответа из ящика появился большой ключ, и Ламприер увидел на дальней стене крошечных владений Теобальда низкую дверцу, закрытую маленькой решеткой. Теобальд долго сражался с тугим замком, заржавевшим от редкого употребления. Потом он наклонился и толкнул дверцу; дверные петли оказались еще более тугими. Когда дверь открылась, в комнату проник запах плесени. Теобальд взял лампу и знаком пригласил Ламприера следовать за ним. Они прошли в дверь по одному — она была не только низкой, но и узкой. Теобальд поднял лампу так высоко, как только позволял его рост, и Ламприер выпрямился, чтобы оглядеть новое помещение.
Выяснилось, что владения Теобальда в действительности превышают длину и ширину Торгового
Между сотнями широких тумб тянулись длинные коридоры. Каждая тумба была шириной футов в десять и поднималась от пола до самого потолка. Ламприер принял их за приземистые колонны, поддерживавшие свод подвала. Здесь запах плесени оказался еще сильнее; воздух был прохладным от сырости. Потом Ламприер обнаружил, что «колонны» были бумажные: огромные стопки бумаг, сложенные штабелями. Подвал оказался чудовищных размеров архивом. Теобальд шел впереди, сворачивая то туда, то сюда между заплесневелыми стопками, пока наконец не пропала из виду дверца, в которую они, вошли, и боковые стены; дальний же конец подвала так и не появлялся. Ламприер услышал, как где-то в темноте падают капли воды. Его окутал запах отсыревшей бумаги.
— Вот, — произнес Теобальд, остановившись у неприятно пахнущей кипы бумаг, заляпанных пятнами зеленой плесени, и махнув рукой в темноту, окружавшую их со всех сторон, — это и есть корреспонденция. Все, что есть. Абсолютно все. От самого основания Торговой компании до сегодняшнего дня. — Теобальд сделал паузу и огляделся по сторонам. — Здесь есть разгадки всех тайн для тех, кто может их отыскать, — проговорил он вполголоса. — Делам, которые проворачивает Компания, повредила бы огласка и через тысячу лет. Кое-какие из них настолько ужасны… — Ламприеру послышалась нотка сожаления в голосе Теобальда, словно архивариус намекал на своего брата и несчастных участников дела Нигля. Но затем тон его изменился, и Теобальд снова превратился в бюрократа.
— Только у меня есть право входить в архив, — заявил он. — Даже директора должны обращаться с прошением. А теперь смотрите, — он вытащил лист откуда-то из середины стопки и вручил его Ламприеру. — Это счета с «Фолмаута», корабля Нигля, — сказал он.
Ламприер увидел колонки цифр, списки провизии, счета от корабельных плотников и прочие расходы.
— Вот где они кончаются, — сказал Теобальд. Ламприер увидел, что колонки цифр внезапно обрываются на 1766 годе. Страница пожелтела от времени и покрылась пятнами плесени, но, кроме этих пятен, на ней больше не было ничего.
— И что? — спросил Ламприер. — В этом году он утонул?
Теобальд кивнул.
— Нет общего итога, — сказал он. — И нет документа об уплате. Страховку так никто и не потребовал. Ни на груз, ни на сам корабль.,
Ламприер начал понимать, что это и было то «доказательство», ради которого Теобальд потащил его через весь город, и он уже был готов взорваться, когда увидел, что плечи архивариуса трясутся, а по щекам его катятся крокодиловы слезы.
— Джордж был совершенно прав, — всхлипнул он, и Ламприер, вынужденный присоединиться к этой пантомиме, стал дружески похлопывать его по спине. Но тут его рука застыла в воздухе, а слезы Теобальда в одно мгновение высохли: дверь, в которую они вошли, снова открылась.
Они повернулись и увидели, как в архив входят два человека, освещенные светом лампы, которую держит за их спинами третий, большой и широкий, с трудом протиснувший плечи сквозь узкую дверцу. Теобальд погасил свою лампу и увлек Ламприера в глубь сумрачного архива. Ламприер быстро бросил взгляд на Теобальда, ожидая прочесть на его лице ужас, но архивариус был собран и хладнокровен. Позади маячили три черные фигуры.
Двое почти потерялись из виду, третий на расстоянии шестидесяти футов превратился в темное пятно в свете лампы. Ламприер и Теобальд бесшумно пробирались между заплесневелыми стопками бумаги, преследуемые по пятам приглушенными голосами; слова беседы расслышать было невозможно. Они видели отблески лампы и того, кто ее держал, а двое других стали уже совсем невидимы.