Словарь тысячелетнего русского арго. 27 000 слов и выражений
Шрифт:
Я стал успокаивать старика. У нас всё проще. Один только русский русскому реально брат. Неважно, татарин он, башкир или бурят. Важен дух! Никаких родоплеменных отношений. Русский человек хорош тем, что не терпит несправедливости. Именно эта черта характера всегда выходит на первое место. Он протянет руку в попавшему в беду, накормит голодного или набьет морду офигевшему. Всё правильно и честно.
Ергали совсем расстроился, не стал общаться со мной дальше, пошёл помогать девушкам готовить еду.
Если объяснить про Казахстан, то одна только система внутринациональных отношений гораздо сложнее, чем кажется. Я
Конечно, именно их кормчие мира сего и прикормили! Осыпали золотом, создали им историю, написали новые учебники и книги.
Даже воссоздали книгу жузов и распространили её в народе. Гордость нации! Каждый мечтал найти там свои корни. Туда вписывались рода и их отношения друг с другом. В народе укоренили истину, что каждый казах обязан знать свой род и жуз! А на деле всё очень просто до цинизма: чтобы каждый сверчок, знал свой шесток. Это, конечно, было продумано заранее, целыми американскими институтами, на основе жизни и быта народности республики Казахстан. А внедрено профессиональными психологами. Через различные программы и проекты развития торговли в Центральной Азии.
Народ об этом, возможно даже не догадывался, думали, что всё это к лучшему. А кто всё знал, тот купался в роскоши и радовался прелестям жизни, не испытывая ни в чём нужды.
Дальше можно не продолжать. Но для понимания иерархии, существует ещё деление на средний жуз, это люди науки – учителя, научные исследователи, ну и музыканты, поэты.
А такие, как Ергали, это пахари и воины, самый низ. Развели средневековье. Чтобы разобраться было ещё труднее, запутали всё в жуткий клубок родов. Например, его младший жуз, составляют три рода – алимулы, байулы, и жетыру. Алимулы составляют шесть родов – карасакал, каракесек, торткара, шекты, кете, шомекей. В байулы состоят двенадцать родов – алтын, ысык, шеркеш, адай, жаппас, алаша, байбакты, маскар, бериш, таз, есентемир, тана. Ергали причисляет себя к роду шеркеш и гордится этим.
Голова идет кругом. Когда мы были в Гоа, там сразу было всё понятно. Основных каст в Индии всего четыре. От высшей к низшей: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Каждая соответствует устам, рукам, бедрам и ступням бога Брахмы – по легенде, именно из этих частей тела он их создал.
А ещё Брахма решил, кто и чем может заниматься. Тут хотя бы есть логика. Правда, даже там, ниже самой нищей касты шудры, есть негласная каста – неприкасаемые. Которые чистят сортиры, сжигают мертвых животных и делают самую грязную работу.
У них это замечательно укладывается в религию, связанную с реинкарнацией. Веди себя хорошо, сиди в говне и не чирикай. Глядишь, после смерти переродишься в более высокой касте, будешь богатым и известным. Очень удобно придумано! Соблюдается основной принцип, всем даётся надежда, запрещены самоубийства и нападения на более высокие касты, иначе переродишься в бяку.
В казахских жузах никакой логики я так и не нашел.
Нас заставляют принять это как состоявшийся факт. Ибо старший жуз по книгам, это те же казахи, которые просто
Наконец наступил поздний ужин. Наелись подогретых подсохших лепешек с домашним сыром и жареной колбасы с яичницей. Напились чаю и пошли спать.
Ергали накидал корпешек, мы свалились всей толпой в комнате на пол и уснули. Спал я тревожно, с кошмарами, но только рассвело, подорвался и вышел на разминку. Ергали уже хозяйничал в сарае с животными. Поил и кормил. Я помог ему по хозяйству. Покидал вилами сено. Налил в поилки воды.
Думал, к обеду уже поедем дальше, но Даша уговорила переночевать ещё одну ночь. Понаблюдать за стариком. Мои девчонки помогали хозяину печь лепешки, сварили наваристого супа из забитой курицы. Так день и подошел к концу. Вечером, Дарья ещё раз осмотрела и обработала рану и вроде осталась довольна результатом. В эту ночь мне опять не удалось хорошо выспаться.
Утром, после завтрака, радушный хозяин дал в дорогу варёных куриных яиц, две большие лепешки хлеба, кусок сыра, палку говяжьей колбасы и бутылку молока. Ольга заправила большой термос сладким чаем. От любой оплаты Ергали категорически отказался.
Перед самым отъездом Даша ещё раз обработала рану, дала таблетки, объяснила, как их крошить и присыпать порошком болячку.
– Дед, тут в пакете два заправленных шприца. Один уколешь себе в плечо завтра, а последний ещё через три дня. Запомнил? Положи их в сухое прохладное место. Не забудь протереть руку водкой перед уколом.
Расставались как старые друзья. Даже обнялись на прощание. Я сказал:
– Постарайся выжить, я обязательно к тебе заеду в гости.
Дизелек приятно тарахтел, мы тронули в сторону Актюбинска. Заряд батареи был сто процентов, а вот солярки ушло ещё литров двадцать.
Выехали на трассу, обстановка вокруг сильно изменилась. Стало как-то тоскливо. Во-первых, была облачность, небо затянули грязно-серые облака. Во-вторых, очень много людей, стояло вдоль трассы, кто с одной сумкой, кто с кучей детей и чемоданов. Все махали руками и просили подвезти. Я снизил скорость. Молодой парень, казах, стоял рядом с девушкой с маленьким ребенком на руках. Рядом с ними куча баулов. Понятно, что собирались наспех. Он увидел, что я снижаю скорость и побежал к машине. Я притормозил.
– Брат! Кез келген а?ша?а[4], возьми по-братски! – начал он диалог в моё открытое окно.
– У меня полная машина людей, братка, подожди следующую. Вода есть, еда. Надо?
Он отрицательно помотал головой, что-то пробурчал себе под нос, отошёл, ещё раз окинул меня взглядом и с унылым лицом вернулся к своей девушке. Однако любые деньги предлагает за поездку. Или деньги ничего уже не стоят, или поездки стали такими дорогими. А может оба варианта одновременно. Видимо, этот парень из тех водителей машин с севшими батарейками на станции. Где-то переночевали и теперь рвутся домой в Актюбинск.