Словарь запрещенного языка
Шрифт:
Для евреев Баку Ф. Шапиро не был «незнакомцем». К этому времени он был уже широко известен в кругах еврейской общественности Петербурга как незаурядный педагог и автор многочисленных руководств для учителей, глубоких исследований, популярных статей и рецензий. Бакинцы предоставили гостю все возможности для практической реализации его талантов.
Ф. Шапиро вскоре становится одним из ведущих учителей бакинской школы талмуд-торы, а затем и ее руководителем. Здесь он сталкивается с непредвиденным обстоятельством, которое дает почву для нового направления его общественной и педагогической деятельности. Превосходно осведомленный
Отныне и до конца своего пребывания в Баку Ф. Шапиро посвящает себя делу искоренения всех и всяческих предрассудков по отношению к грузинским и, в особенности, к горским евреям. Он выступает за единую национальную школу, за совместное обучение горских, грузинских и европейских евреев. Это удалось осуществить после длительной и упорной борьбы со сторонниками прочно утвердившихся, но неприемлемых традиций.
Опыт, накопленный за считанные годы в области начального образовательного цикла, дает возможность перейти к более высокой ступени обучения, что и было довольно быстро осуществлено.
Пост руководителя гимназии занимала Любовь Вениаминовна Ландау[49]. Свои официальные обязанности она совмещала с преподаванием биологии.
Создание Еврейской гимназии заострило внимание к вопросу о переводе всей системы преподавания на ивритскую основу или, как тогда говорили, «гебраизацию учебного процесса». Ранее преподавание в еврейских школах, кроме языков иврит, идиш, а также религиозных предметов, велось на русском языке.
Первым шагом на пути к гебраизации было объединение школы талмуд-торы и женской профессиональной школы. Директором объединенной школы утвержден Ф. Шапиро. В содружестве с коллективом Бакинской еврейской гимназии в сравнительно короткий срок Феликсу Шапиро удалось почти полностью завершить этот сложный этап в становлении национальной школы.
Ф. Шапиро с присущим ему рвением берется за работу. Теперь во вверенных ему школах учится 400 детей. Наконец-то, арифметика, естествознание, история и др. предметы звучат для бакинской детворы на иврите. Но трудности еще велики: опять же недостаточно учителей, почти нет учебников и учебных пособий, не выработана терминология, не богат выбор книг для чтения.
И здесь, оторванный от еврейских центров, Феликс Львович проявляет чудеса изобретательности и находчивости. Он пытается даже организовать еврейское книгоиздательство, которое, в первую очередь, должно выпустить в свет ряд учебников, а затем и книг для чтения, учреждает детский сад, организует факультативные курсы для горских и грузинских евреев.
Порой создается впечатление, что до предела загруженный, Ф. Шапиро только и делает, что ищет себе дополнительную работу. Так, он посещает промысловый район Баку — Балаханы, где живет немало еврейских семей. Не прошло и трех месяцев, как в «Кавказском Еврейском Вестнике» (3 ноября 1919 г.) можно было прочесть заметку.
Отделение еврейской школы в Балаханах открыто при наличии 24 учащихся, из них 2 европейских и 22 горских... Общее руководство осуществляет заведующий всеми еврейскими школами Ф. Шапиро.
К 1920 году школьная жизнь Баку стабилизируется. Поступают большие суммы на приобретение учебников еврейского языка для нужд школы и курсов для учителей.
Последние сведения о деятельности Ф. Шапиро в Баку — это опубликованный в той же газете отчет об очередном заседании Еврейского Национального Совета, где о работе руководимой Ф. Шапиро школы говорится следующее: «...Год проходит нормально. Школьный персонал работает вдумчиво, любовно и все делает для того, чтобы школа функционировала правильно».
Из книги «Феликс Львович Шапиро, 1983 год».
ЕВРЕЙСКИЙ СЛОВАРЬ ФЕЛИКСА ШАПИРО
Д-р Феликс-Азриэль Кочубиевский
Я уже точно не помню год, когда более 30 лет назад в книжном магазине в Харькове с удивлением увидел Иврит-русский словарь. В то время само понятие «еврей», «еврейский» в печати старались пореже употреблять. Иврит официально в СССР нигде не изучался, не считая неафишируемых заведений, готовивших различного рода агентов. А тут — официально изданный в СССР словарь этого, почти запрещенного языка. Еврейский алфавит в то время был мне не знаком.
Даже гораздо позже, в 1982 году, когда меня как сиониста (конечно же, прямо не называя таковую причину) судил Новосибирский областной суд, прокурор вместо слова «евреи», как бы боясь оскорбить неприличным словом, стыдливо говорил, как это тогда было принято, «лица еврейской национальности». Видимо, коммунистические идеологи считали нужным подчеркнуть, что если кто-то из «советских людей» и имел несчастье родиться евреем, он все-таки оставался человеком.
Тогда я еще не помышлял об Израиле, но словарь купил. Купил, собственно, не для использования по его прямому назначению, а как символ чего-то еврейского, как некий доступный мне вызов официальным и иным антисемитам и чтобы такая книга не залеживалась на полках магазина.
О ценности этой книги как словаря пусть судят специалисты — филологи и профессиональные преподаватели иврита. Мне же пусть будет позволительно отметить ту роль, которую сыграл этот ценный труд Феликса Шапиро как первый вклад в становлении еврейского самосознания у меня и у ряда других евреев в СССР. Фото- и ксерокопии этого словаря были оружием нелегальных кружков иврита за железным занавесом, были материализованным символом связи евреев с вожделенной страной их праотцов.
Уже 10 лет я в Израиле. На полке у меня самые разные иврит-русские и русско-ивритские словари. Но словаря Феликса Шапиро нет среди них, ибо еще до начала массовой алии, когда, наконец, мне дали разрешение на выезд в Израиль, все свои учебники и пособия, служившие для занятий ивритом (кроме одной книги, подаренной уже тогда ушедшим из жизни человеком), я подарил тем, у кого разрешение на выезд было еще в неизвестной дали. Многолетняя роль эстафетной палочки русскоязычных репатриантов в Израиль — высокое предназначение этого словаря.