Слово дворянина

Ильин Андрей

Надо бы теперь все это найти и тщательно протереть.

Обязательно протереть!

И Мишель-Герхард фон Штольц, забыв о законопослушании, сломя голову бросился на кухню за полотенцем.

Полотенце он нашел. И заодно моющее средство, что хорошо смывает жировые пятна... Оставленные пальцами на стекле, металле и полированых частях мебели.

Все это он нашел и уж брызнул средством на полотенце, да только использовать по назначению не успел...

Потому что замер, будто громом пораженный!

Внизу,

за окном, вдруг протяжно завыли сирены!

Что там такое?..

Мишель-Герхард фон Штольц, осторожно отодвинув пальцем ткань, выглянул из-за занавески. Выглянул — и отпрянул!.. Во дворе, напротив подъезда, остановились две милицейские машины с включенными мигалками!

Ах ты черт, как не вовремя.

Или напротив — вовремя?!

Неужели блюстителей вызвали бдительные соседи?..

Или не соседи?..

Милиционеры, вооруженные автоматами, входили в подъезд.

Теперь нужно было что-то срочно решать.

Мишель-Герхард фон Штольц метнулся было к балкону.

— Но пятый этаж! Все это в высшей степени безрассудно и столь же бессмысленно... — осадил себя Мишель-Герхард фон Штольц. — Не стоит терять своего лица!..

Но живущий в нем Мишка Шутов его не слушал, лихорадочно ища выход из безвыходного положения. Не желал он идти в тюрьму!

Он вел себя точно так, как в далеком детдомовском детстве, когда «смывался» из чужих садов и огородов, перемахивая через какой-нибудь забор и давая стрекача. И тогда, в детстве, эта тактика почти всегда оправдывала себя! Он почти всегда убегал!

— Давай, давай шевелись! — торопился Мишка Шутов, уж перекидывая ногу через перила. — Перемахнем на соседний балкон, а оттуда в подъезд — хрена лысого нас менты догонят!

Но Мишель-Герхард фон Штольц вдруг замер. И снял ногу с перил балкона.

— Ну ты чего как неживой?! — бушевал в нем Мишка Шутов, желая немедля бежать, карабкаться, прыгать, прятаться, драться... В общем, делать хоть что-нибудь для своего спасения. — Ну давай же — прыгай!

— Никуда я не буду прыгать! Я не заяц, чтобы прыгать!

— Такты что — не побежишь?..

— Не побегу! Поздно уж бежать! — принял решение Мишель-Герхард фон Штольц. — Беду, коли ее не миновать, нужно встречать с достоинством.

И, опустившись в ближайшее кресло, откинулся на спинку, забросил ногу на ногу и вытащил из кармана, из футляра и из целлофановой оболочки, сигару.

Вполне вероятно, что последнюю в своей жизни.

И будь что будет!..

— Ну и дурак! — тяжко вздохнул, покоряясь, Мишка Шутов. — Здесь тебе не Монте-Карло...

И милиция, а не полиция...

И...

И когда в квартиру ворвутся милиционеры с автоматами, в бронежилетах и с овчарками, они увидят непривычную для них картину — увидят труп потерпевшего и сидящего подле него господина в ослепительно белом костюме и таких же штиблетах, который с самым невозмутимым

видом будет раскуривать гаванскую сигару.

И заметив их, он не спеша загасит свою сигару, ткнув ею в пепельницу, и, улыбнувшись, спокойно протянет навстречу им руки...

И так и должно было все случиться! С минуты на минуту, так как слышен был уж топот милиционеров на лестнице...

Но тут вдруг Мишель-Герхард фон Штольц вспомнил про Светлану!.. Про Светлану Анатольевну! Про внучку убиенного не им академика...

А как же быть с ней?.. Ведь ей скажут, что это он убил ее деда. И она поверит, ибо ей представят улики!.. И он ничего не сможет ей объяснить, отчего она станет считать его убийцей! Что — невозможно!

Он готов сесть в тюрьму и даже на электрический стул, но он не желает выглядеть убийцей в ее глазах! Он прежде должен объясниться с ней!.. И лишь потом, не раньше, он отдаст себя в руки правосудия!

А коли так — надо бежать!..

И боле Мишель-Герхард фон Штольц уж голос не подавал, всецело доверясь своему второму я — Мишке Шутову, которому дал полную свободу действий!

И Мишка, не медля дале, ринулся кокну, перемахнул через перила балкона на другой балкон и, войдя в чужую квартиру, крадучись, на цыпочках, прошел к входной двери, открыл ее и выскочил на лестницу...

Ну давай же, Мишка, тикай, Мишка, как в детстве из чужих огородов. Рви!.. Мотай!.. Гони!.. Улепетывай, что сил есть! Сверкай пятками!..

Давай же, Мишка — давай!!

Глава XXXIX

Близок дворец шахский, да долог путь к нему, коли ноги туда не идут! На каждом-то шагу они останавливаются, подошвами к земле прирастая так, что не оторвать.

Что-то будет?!

Идет Джафар-Сефи во дворец шахский, дабы предстать пред очи господина своего. Да не по зову его, а лишь по желанию своему.

Идет, хоть ноги его под ним подкашиваются!

Уж хотел было с полдороги назад повернуть, да поздно!.. Принял его Надир Кули Хан тотчас же, как только он к нему явился, дабы выслушать, что в гареме его приключилось. А что еще можно ждать от главного евнуха, как не рассказов про интриги средь жен и наложниц шахских, что воюют за право занять ложе подле него? Любит шах рассказы сии, ибо забавляют они его!

Возлег шах на подушки да слушать приготовился...

Но, видно, с иными рассказами евнух его пришел, коли, поклонившись, сказал:

— Не вели казнить меня, господин мой, за слова мои дерзкие, вели прежде выслушать!

Изумился шах речам евнуха. Да велел говорить.

— Страшная беда проникла во дворец твой, притаившись в покоях царских! — вскричал евнух, падая ниц и простирая вперед руки. — Явился я пред очи твои, дабы предупредить о том тебя!

Нахмурился шах. Продолжил Джафар-Сефи: