Слово Ишты. Книга 2.

Лисина Александра

Колдовала я над рецептом, надо признать, долго. То тесто не получалось, то коржи подгорали, то с маслом в крем не угадала, то еще что-нибудь шло не так. У меня целых два дня ушло на то, чтобы из немалого разнообразия местных специй отыскать аналоги корицы и крахмала. Чтобы понять, как отбелить местный сахар. Как пользоваться печью... ага, газовых плит тут почему-то не было! Не додумались, блин, еще! Но скароны не сердились на долгое ожидание - результаты моих экспериментов все равно исчезали со стола с такой скоростью, что я боялась, как бы не начали из рук выхватывать еще на стадии замеса. По-моему, им было все равно, что есть - лишь бы было сладким. А еще,

по-моему, им действительно понравился лимонный крем. Не смотря даже на то, что в первый раз он получился слишком кислым, а во второй я откровенно переложила сахара. Однако умяли его так быстро... ложками (причем, большими!), что я едва успела зайти на кухню и взять для них тарелки. А потом вернулась, увидела уже пустую миску... и растеряно развела руками. Тогда как они еще сидели и смотрели снизу вверх голодными глазами, молча вопрошая: а не принесла ли я еще?

В общем, все постепенно наладилось. Я быстро оживала. Набиралась сил. Медленно стряхивала с себя ненужную опеку. Уже уверенно возилась на кухне, постепенно взяв на себя извечно женские функции, наловчилась работать с допотопной печкой. Наконец-то, испекла им самый настоящий бабушкин торт, от которого братики просто взвыли. Потом быстренько сообразила, что теперь смогу каждого нагло шантажировать. И когда они гурьбой заявились с просьбой испечь еще...

Сказать, какое условие получили в ответ?

Правильно.

За эту гениальную идею мне можно было смело вручать Нобелевскую премию.

Надо признать, получив мой ультиматум, братики честно думали и взвешивали все "за" и "против". Несколько часов ломали головы, оценивали, спорили. Меня даже вызвали на ковер и потребовали прилюдно оголиться, демонстрируя сравнительно небольшой уже струп, под которым пробивалась новая кожа.

Я бесстыдно продемонстрировала. Мне-то что? Это Эррей слегка смутился, завидев мой голый живот, да Родан, все еще не привыкший к моему нахальству, вежливо засмотрелся в пол. А вот братики не постеснялись его и потрогать, и пощупать, и чуть ли не на зуб попробовать. После чего совместной комиссией было принято решение снять с меня карантин. При условии, что тренироваться я начну лишь через неделю. Непременно - под строгим присмотром. Только в присутствии кого-то из скаронов. И только если...

Да-да, не думайте, что они у меня - бескорыстные и все такие благородные!

...только если я каждый день до самого отъезда буду печь им "бабушкины" торты!

Можете себе представить?!!

Это был чудовищный, дикий, невероятный по своей наглости шантаж. Просто кошмар. Причем, самый страшный из всех, что я только видела. Я в жизни не могла себе представить, что когда-нибудь окажусь перед таким трудным выбором. И даже предположить не могла, что эти наглые, бессовестные, ехидные, оборзевшие до предела обжоры вдруг решат ТАК меня нагреть на каких-то дурацких плюшках!!

Каюсь, когда они озвучили свой вердикт, я, будучи уже смертельно уставшей от постоянного контроля за каждым своим шагом, ненадолго озверела. Я им столько высказала... столько милых и ласковых слов... я им так много всего пообещала... тоже - милого и ласкового... что Родан откровенно покраснел и поспешил сбежать на улицу, чтобы больше не слышать того, что изрыгала моя привыкшая за время турне по Харону глотка. А что вы хотите? После того, как больше полугода в моей голове хозяйничали эти звери... после того, как я изо всех сил старалась выглядеть борзым рейзером... после тесного и плодотворного общения с Горлопаном и после того, как маска Гая приросла ко мне чуть ли не намертво... так, что

сдирать пришлось целых два месяца и по-живому, чтобы она вдруг случайно не вернулась... разумеется, я могла себя вести совсем не как благородная леди. И, разумеется, я прекрасно знала некоторые изощренные обороты, услышав которые покраснел даже Эррей.

Мой чувственный монолог длился, наверное, минут десять.

Очень громко.

Очень выразительно.

Очень эффектно.

После чего я облила этих негодяев ледяным презрением и, громко хлопнув дверью, ушла. А затем закрылась у себя в комнате - кипящая от негодования, разобиженная на весь свет и мысленно продолжающаяся ругаться на чем свет стоит.

Но я зря думала, что на этом все закончится. И зря громыхала сундуком, надеясь во второй раз забаррикадироваться намертво. Я даже зря двигала тяжелый шкаф, старательно пыхтя от натуги. И совсем уж зря тайком выбиралась в окно со стойким намерением залезть на крышу и уже оттуда жаловаться всему миру на своих гадких Фантомов. Потому что сделать этого мне не дали. Мне ловко преградили дорогу. Перед моим носом закрыли окно, нагло оккупировав подоконник. С легкостью отодвинули от двери и шкаф, и сундук, и битком набитый комод, который я с расстройства тоже своротила набок. После чего обступили со всех сторон, крепко обняли и очень осторожно попросили прощения.

Я шмыгнула носом и обругала их еще раз.

На что прощения они попросили погромче.

Я ругнулась снова.

И раскаяния в голосах скаронов стало гораздо больше.

Я еще немного подумала... прикинула свои шансы... почесала тыковку... а потом залилась соловьем так, что они все-таки не стерпели - схватили меня в охапку, завернули в одеяло, заткнули рот кляпом и целых полчаса измывались над моими пятками, которые, оказывается, еще не потеряли чувствительность к щекотке.

Но зато когда меня отпустили, я была уже присмиревшей, покорной и готовой на все. Почти. Поэтому когда, сжалившись, передо мной снова извинились и пообещали больше не вымогать никаких сладостей, неожиданно растаяла. А когда услышала, что меня, конечно же, будут отпускать просто так, без надзора и всяких условий, потому что больше можно не бояться, что помру в самый неожиданный момент, вообще размякла.

И следующим утром, пока никто не встал, добровольно вернулась к плите.

Когда все наладилось, я стала готовиться к скорому отъезду. Дел было много. Дел было много срочных. Причем, таких, какие мы при всем желании не могли переделать заранее. Просто потому, что после пробуждения Вана стало отчетливо ясно - скаронам лежит прямая дорога к себе на родину. Без Амулетов своих Кланов делать им рядом со мной просто нечего. Никуда я этих сорвиголов не отпущу. Никакая разведка им не удастся. Никакие эмоции их от внезапного взрыва не спасут. А после того, как даже всегда спокойный и невозмутимый Ван вдруг облил короля холодной водой, призванной из ближайшего корыта, нам всем стало ясно, что дальше тянуть нельзя. И что ни в какой Невирон братикам нельзя соваться ни в коем случае.

Следовательно, нам пришлось срочно корректировать планы. Срочно менять все задумки. Еще срочнее разрабатывать новые, чтобы не попасть впросак. Сотни раз все обсуждать и переобсуждать, спорить до хрипоты. Настаивать на своем. В глаза им тыкать собственным несовершенством, чтобы получше прониклись и подумали о том, какую теперь опасность представляют. Наконец, в один прекрасный момент, когда обычные уговоры кончились, разозлиться и...

Каюсь, наш дом едва устоял.