Слово короля. Часть вторая

Фабер Ник

— Командир нашей эскадры. Он погиб несколько дней назад.

В квартирке повисла тишина.

Через пару минут Рита вернулась в гостиную вместе с парой исходивших паром чашек, одну из которых она протянула Тому. Райн принял её, отметив, как шла девушке простая, домашняя одежда.

— Прости, — смущённо произнесла она, садясь на диван рядом с ним, — я не хотела напоминать тебе...

— Всё в порядке, Рит, правда... — Райн вздохнул, — хотя...

— Что?

— Да какое там, «в порядке».

Рита помолчала несколько секунд, глядя на него.

— Мне так жаль... Вы столько потеряли, защищая нас.

— Это наша работа, Рит, — просто

ответил Том и сделал глоток чая.

Чёрного. Без сахара и всего остального, к чему он привык.

Мария разбаловала их с Мак’Найтом. По лицу Райна скользнула улыбка от воспоминания о том, как они проводили целые часы вместе, пытаясь превратить Тридцатую в эталонное и боеготовое подразделение.

А в итоге, всё, что они сделали — лишь подготовили людей к их смерти.

И, чёрт возьми, они сделали это великолепно. Том гордился своим подразделением. Когда он узнал о том, куда его назначили, он решил, что хуже ничего быть просто не может. По сути, бюрократическая должность при командире эскадры. И это в то время, когда единственный путь для себя, сам Том видел лишь на мостике боевого корабля.

По крайней мере, так было раньше.

Но, новая должность стала для него чем-то действительно «новым», как бы смешно это не прозвучало. Новый, совершенно незнакомый ему вызов. Гораздо более сложный, чем то, что встречалось ему раньше. Когда Райн недолгое время работал на Мэннинга и получил под своё начало «Бельмонта», то справедливо считал, что те три месяца, которые Том вместе с Магдой и остальными готовили корабль — были самым сложными и трудными в его жизни. Как же он ошибался. Подготовка одного единственного эсминца ни шла ни в какое сравнение с целой эскадрой. Это были абсолютно не сопоставимые величины.

И всё же, Райн любил свою работу. Вместе с Марией и Уинстоном они смогли превратить Тринадцатую в то подразделение, которым флот мог бы гордиться.

К сожалению, всё это их не спасло. Не важно, насколько хорошо вы подготовлены. Личные навыки не могут перебороть подавляющее превосходство в огневой мощи. Этот урок Том усвоил даже слишком хорошо. Репортажи и записи кровавой мясорубки, в которую вылилось столкновение объединённых верденских сил и первой группы рейнского флота крутилось по всем экранам все последние дни.

Да и сам Том, не смотря на ранения, уже был загружен сверх меры. Гибель Уинстона сделал его, как заместителя Мак’Найта, временным коммандующим того, что осталось от Тринадцатой. Когда ему об этом сообщили, Райн едва не расхохотался от абсурдности ситуации. Для него это было уже слишком. После стольких смертей...

Том посчитал всё это какой-то идиотской шуткой.

Ровно до того момента, пока не увидел Дмитрия.

Капитан многострадального «Вобана», доставившего эскадре столько проблем во время многочисленных учений своими постоянными поломками и неполадками, выглядел живым мертвецом. «Вобан» был не просто единственным кораблём во всей эскадре, который выжил. Тяжёлый крейсер Дмитрия Бочарникова вообще не получил ни единого повреждения и не потерял ни одного члена своего экипажа. Прознавшие о случившемся репортёры, уже восхваляли его, как одного из героев этой битвы.

Вот только, молодой капитан едва ли думал о дифирамбах, что пели люди в его честь.

Том видел его лицо, в тот момент, когда Дмитрий пришёл к нему, чтобы доложиться о состоянии корабля. Это было лицо человека, который стыдиться того, что выжил тогда, когда все его товарищи и друзья погибли. Вина выжившего неподъёмным грузом давила на его плечи. А

постоянные упоминания его имени в выпусках новостей Нового Руана лишь усугубляли ситуацию. В тот момент, когда все восхваляли его, как умелого и отважного капитана, он проклинал судьбу и ту странную удачу, которая обходила его стороной во время всего прибывания «Вобона» в составе Тринадцатой. И, словно решив в очередной раз насмехнуться над капитаном, фортуна решила на короткий, до чудовищного жесткой миг, повернуться к капитану и его кораблю лицом.

— Знаешь, — нарушила тишину Рита, забравшись на диван и поджав ноги, — после той встречи у губернатора, я всё ждала, что ты напишешь мне или позвонишь. Думала, что мы встретимся.

В её голосе промелькнула лёгкая, едва заметная для сидящего рядом с ней мужчины обида.

— Прости, — лишь снова повторил Том, — мы тогда только узнали обо всё происходящем. Приказы посыпались один за другим...

— О, поверь, я понимаю. Если бы не профессор Отис, то мы уехали бы ещё тогда, когда появились первые слухи о войне. Но он отказался покидать систему из-за запланированного эксперимента...

— Как вы, кстати? Не известно, когда вас наконец вывезут с планеты?

— Всё ещё сидим тут, — Рита недовольно фыркнула в чашку и обвела рукой помещение своей квартиры, — Нам запрещено покидать город из-за расследования того, что произошло на станции. Военные почему-то считают, что мы сможем сказать им что-то ещё...

Она продолжила говорить и ворчать на ситуацию, но Райн знал, что правда была в другом.

Дело было даже не столько в эксперименте, а в том, что произошло почти одновременно с ним. Десантники сержанта Меткалфа обнаружили следы использования военной взрывчатке на несущих конструкциях станции. Явный признак того, что кто-то умышленно пытался разрушить «Арфу». До сих пор было не известно, кто именно был за это ответственен. Именно в этом крылась причина того, что группу студентов, возглавляемую профессором Отисом, до сих пор не отправили с Нового Руана. Подозрения лежали абсолютно на всех, хотя большая их часть была направлена в сторону технического и обслуживающего персонала «Арфы». И если это предположение было верно, то они уже никогда не смогут узнать, кто именно стоял за всем этим. Уж точно не после того странного и жуткого явления, которое произошло с людьми на станции.

Райн знал об этом лишь благодаря тому, что сам несколько раз проходил через допросы после окончания Второй битвы за Нормандию.

— Мне очень жаль, что с твоими глазами так получилось. Я помню, что ты рассказывала о синдроме, но надеялся...

— Надеялся на то, что у меня его нет? — грустно улыбнулась в ответ она, отведя взгляд искусственных глаз от его лица. — Я тоже. Знаешь, когда я об этом узнала?

— Нет.

— В тот день, когда мы расстались.

Рита обхватила чашку двумя руками, баюкая её в ладонях.

— Знаешь, я ведь не врала. Тогда. Я действительно боялась открыть то сообщение. Как маленькая дурочка, хотя столько уже всего сделала в своей жизни... А в итоге, когда увидела тебя. То, с какой решительностью ты тогда принял решение, то наконец решилась и сама. А это...

Она поднесла пальцы к глазам и улыбнулась.

— Не переживай. Даже эти «глаза» не такие уж и плохие, хоть и временные. Единственная проблема, что цвета не передают, так что жизнь превратилась для меня в чёрно-белый фильм. Прямо, как то древнее кино. По крайней мере, пока не поставлю нормальные интерфейс и новые, более качественные глаза. Даже плакать снова смогу.