Слово о полку Бурановом… Рассказы очевидца
Шрифт:
— Так точно…
— А я к Гончаруку. пока…
И прямо по курсу — полигонное режимное начальство… Подпол и два майора…
— Здоров!
— Здравия желаю…
— Ну как тут у тебя? Все нормально?
— Так точно…
— А что это за люди бегом скачут по столу?
— Это? … это … боевой расчет… норматив у них… такой… стремительный…
— А сержантик человека под стволом держит — чего?
— А … это … носитель секретного фрагмента циклограммы… чтобы … если какие проблемы … так и кончить его на месте… — Ну ты даешь… Ни х…ра себе… Ну ладно, Вова, нам тут делать нечего…
Дребезг и неровный шум в яйцах режимщик ощущал еще дня три после таких встреч… Через положенное время пакет был поднят и установлен на стартовый стол…
Учения…
Ракету под охрану принял офицерский караул. То есть лейтенанты. То есть те самые лейтенанты из боевого расчета, которые в этот момент должны были подстыковывать, подключать, подсоединять, проверять, (и другие глаголы )…
То есть приезжает лейтенант на испытания и понеслось — спецработы на системе, «под елочку» (так на Байкодроме Космодур называется караул по охране изделия на старте) , после караула невыспавшийся, голодный и небритый — на систему на сутки, потом опять «под елочку» и по новой…
А те самые 200-300 человек из боевого расчета — «придуманные» московско-замполитовские «участники» — ну что вы ! Как это…
Старлеям и капитанам тоже забот хватало и без караулов. За отсутствующего лейтенанта, за себя, за промышленников, «залипоны» расклеивать — будь здоров…
Вот так вот… Страна ты наша…
ПРОТИВ ВСЕГО ВРАГА — ПАРА ЛЕЙТЕНАНТОВ… СРЕДИ СТЕПИ…
Да придурковатый режимщик… Вот и вся «противодиверсионная» деятельность… Вот и вся защита… Это было, ребята, было…
Пусковые работы на старте — ЛЕБЕДИНАЯ песня режимщика, смысл его службы.
Потому как работы велись частенько круглосуточно, также круглосуточно приходилось обеспечивать руководителей испытаний и боевой расчет специальными («грифованными») материалами. Прибывали иногда дополнительные силы промышленников — на устранение непредвиденных «залипонов» — нужно было в установленном порядке проверить и допустить людей к работам… Прибывали даже ночью. Режимщик ЖИЛ на старте с момента установки изделия …
Допуск к изделию производил тоже один из лейтенантов караула, специально проинструктированный . Порядок обычный — разрешение-задание руководителя испытаний, спецпропуск, сопровождающий ответственный офицер той системы, где производятся работы… Но…
— Ну рассказывай, лейтенант…
— Так это… он сказал… что он — Главный конструктор…
— И ты его пропустил без бумажки,
— Так… ведь… он это… г-главный… ему наверное можно?
— Лейтенант! Главный на старте здесь — руководитель испытаний … А можно или не можно — определяют руководитель испытаний и начальник службы режима, то есть — я … Понял?
— Понял… Но ведь он… сказал…
— Лейтенант! ТЫ ТУПОЙ КАК ТРАМВАЙНЫЙ ПОВОРОТ! А ну ка повторяй за мной «Товарищ главный конструктор — идите на Х…!»
Повторяй! Громче… Еще… Громче… Еще… Впредь знай — настоящие «главные» и прочие «генеральные» знают о порядке допуска, о их прибытии знают все должностные лица, тебя предупредят и прочее… А эти «туристы» — всех в шею… Понял? Так и говори — «Идите на Х… или к режимщику». Угадай куда они побегут из этих двух предложенных направлений? А?
Лейтенанты — вчерашние курсанты — еще по привычке отдавали воинскую честь прапорщикам ПЕРВЫЕ… Еще спрашивали разрешения у других офицеров «Разрешите войти в курилку?» … А тут — «на Х…» главного конструктора… Во блин…
Однако способность к самообучению и свойство самосовершенствоваться уже давали свои плоды через дней так 3-4. Режимщик грелся на солнышке на нуле и до его слуха со стороны изделия изредка доносились шедевры эпистолярного жанра, ласкающие его слух:
— Жаловаться ? Я тебе сейчас «Макара» в ж…пу засуну — вот тогда жалуйся! Пшел отсюда… к режимщику!
— Чего? Кресло экипажа регулировать? Да отсек экипажа — пустой… Лапшу будешь бабе своей на этом кресле раком вешать… Дуй отсюда… а то отберу сейчас все документы и это… режимщику отдам!
— Какой? Уполномоченный? Откуда? Так… Москва… А в 50-б тебя уполномочили? Нет? Отвали…
Поскольку после этих эпитафий ни к режимщику, ни к руководителю испытаний все эти «главные», «уполномоченные», регулировщики «кресел» не обращались — все было понятно…
Очень резко поток желающих «прикоснуться» к истории иссяк… Лейтенанты постепенно возмужали… Все вставало на свои места…
Пару раз показать наиболее «деятельным» товарищам канализационный люк и объяснить, что за нарушение режима, за пререкания с офицерами части и прочие проступки нарушитель будет сидеть в этом зиндане, пока за ним не приедет руководитель «ящика» — хватило, чтобы особо настырная и недисциплинированная публика угомонилась совсем…
Самое суровое наказание — исключение из боевого расчета и высылка с полигона в течение 24 часов. Это практиковалось иногда в других частях. Человек терял прогрессивки, очередь на квартиру, на машину, премиальные, прочее… Пугать этим иногда приходилось. И даже применять…
Режимщик успел отхватить себе на старте небольшую бендюжку для круглосуточного несения службы, хранения грифованных материалов, для отдыха лежа («не снимая снаряжения и вооружения»)… В сооружении 50-б был организовано помещение для сменного дежурного руководителя испытаний, она же — совещательная, она — же оперативочная, она же — центр всех событий и сборов. Через стенку — комнатка 2,5 на 4 метра. «Режим», «Секретная часть»… В ней два солдатика-секретчика, пара топчанов, стол. Но главное — чайник, заварка, сахар и курево…