Слово в защиту Израиля

Дершовиц Алан

Один из членов группы, которая сформулировала этот кодекс, — известный защитник мира профессор Моше Халберталь, являющийся сторонником одностороннего выхода Израиля с территорий. Он признает, что стратегия палестинцев во время последней интифады заключалась в том, чтобы «уничтожить различие между воюющими и невоюющими с обеих сторон», избрав в качестве мишени израильских мирных граждан и растворив террористов среди палестинского гражданского населения. Тем не менее он видит задачу Израиля в том, чтобы направить оборонительные меры «против тех, кто подстрекает» [372] — действительно трудная задача, если иметь дело с палестинским населением, в среде которого тысячи подстрекателей, покровителей, укрывателей и помощников.

372

Там же.

Израиль столкнулся с этой проблемой больше, чем любой другой народ, на долю которого выпала схожая опасность. Согласно данным Армии обороны Израиля,

собранным в период с сентября 2000 г. по март 2003 г., «18 процентов из примерно 2000 палестинцев, убитых израильскими войсками… были мирными гражданами, не имеющими касательства к террористическим актам». Это относительно низкая доля смертей среди мирного населения по сравнению с другими армиями. Профессор Майкл Вальцер из Принстонского университета, убежденный критик израильской оккупации и автор классической работы 1977 г. Справедливая и несправедливая война, заметил, что

в бою израильская армия часто рисковала собственными людьми, чтобы свести к минимуму риск потерь среди мирного населения. Контраст с методом, которого придерживались русские в Грозном, если воспользоваться последним примером широкомасштабных боев в застроенной местности, разителен, и главным показателем этого отличия является крайне низкий показатель жертв среди мирного населения в палестинских городах, невзирая на ожесточенность боев. [373]

373

Michael Walzer, «The Four Wars of Israel/Palestine», Dissent, Fall 2002.

Сравнение также будет в пользу Израиля, если проанализировать, как воевали в Ираке, и скоро мы это увидим.

Три истории иллюстрируют отношение Израиля к пропорциональности и стремлению избежать ненужных жертв среди гражданского населения. Во-первых, это история израильской атаки, целью которой был Салах Шахада, высокопоставленный лидер Хамаса, несущий ответственность за сотни взрывов. Несколько раз армия упускала возможность напасть на него, «поскольку он был с женой или с детьми. Каждый раз, когда Шахада оставался в живых, он отправлял в Израиль еще нескольких террористов-самоубийц». Другими словами, Израиль был готов рисковать жизнью собственных граждан, чтобы спасти жизнь палестинским гражданам, в том числе жене крупного террориста.

Вторую историю рассказал глава Генерального штаба Армии обороны Израиля Моше Яалон. Там говорится об

офицере разведки, который воспрепятствовал ВВС атаковать палестинскую цель, скрыв от них нужную информацию. Офицер ошибочно полагал, что операция может представлять угрозу для мирных граждан. «С этической точки зрения он заслуживает благодарности, — отметил Яалон, — а с оперативной он заслуживает быть уволенным со своего поста». Глава Генштаба добавил, что он был «горд тем, что у нас есть офицеры», которые настолько серьезно воспринимают свою моральную ответственность.

Главным героем третьей истории стал израильский пехотный офицер по имени Зеев, который рассказывал о

двухмесячной засаде возле палестинской деревни на Западном берегу. «Каждую ночь из деревни слышались выстрелы, причем довольно много. Когда вы видите человека с оружием, не возникает вопроса, что вам делать. Но когда вы видите троих или четверых, а тем более сорок человек, у которых одна винтовка на всех и она ходит по кругу, вам нужно аккуратнее выбирать мишень».

Зеев рассказывает об инциденте, когда рядовой получил приказ от командира стрелять по ногам вооруженному боевику — ранить, а не убивать. Солдат выстрелил дважды, второй раз после того, как враг упал на землю, и в итоге убил молодого парня с винтовкой.

Как говорит Зеев, солдата «отправили в тюрьму и отчислили из подразделения» — этот рассказ трудно проверить, потому что назывались только личные имена. Но можно подтвердить, что нарушения кодекса влекут за собой расследования и даже наказания, хотя их и немного. Если верить отчету Бостон глоб,

Зеев говорит, что держать себя в руках под огнем «не совсем невыполнимая задача». Он добавляет: «Если у вас есть представление о моральном поведении и вы на секунду задумаетесь, нет никаких проблем придерживаться правил кодекса».

Но не все в Армии обороны Израиля думают, что это просто. Элазар Штерн, бригадный генерал и глава Отдела образования, осознает моральную неопределенность, присущую работе солдата. «Часть того, чего требует от нас нация, — говорит он, — это готовность вскочить и оторвать голову от подушки несколько раз за ночь. И если повезет, в итоге ты поймешь, что поступил правильно». [374]

374

Green, Boston Globe, April 20, 2003.

Вскакивание и оглядывание по сторонам — это повседневная жизнь израильских солдат, которые должны принимать решения о жизни и смерти, будучи повязанными строгим кодексом поведения. Их решения не всегда правильные; ошибки неизбежно случаются в тумане войны, особенно когда террористы сознательно прячутся за спины мирных граждан, чтобы спровоцировать реакцию, которая добавляет цифры к подсчету жертв — подсчету, занимающему центральное место в их жестокой арифметике смерти. Хотя израильские солдаты совершают ошибки и реагируют слишком остро, как солдаты в любой

армии, но у них, по крайней мере, есть этический кодекс, в соответствии с которым можно судить их поступки. У палестинских террористов таких ограничений нет. Они отдают приказ убить и искалечить как можно больше невинных людей, они делают это сознательно и даже обещают райское блаженство за всякого убитого еврейского ребенка или женщину.

В Соединенных Штатах тоже есть кодекс, но он гораздо более общий, чем в Израиле, и речь там в основном идет о чести и традициях. Американские солдаты получают карты «Правила поведения», которые учат их не стрелять по гражданским объектам кроме как в случае необходимости самозащиты [375] . Как и у израильских солдат, эти кодексы и карты не могут помочь в решении о жизни и смерти, которое нужно принять посреди боя. Драматический и волнующий рассказ с поля боя иракской войны, написанный Питером Маасом и опубликованный в Нью-Йорк таймс мэгэзин 20 апреля 2003 г., описывает ситуацию, с которой столкнулись американские морские пехотинцы — ситуацию, похожую на те, с которыми регулярно сталкиваются израильские солдаты. Два американских морских пехотинца оказались под огнем иракцев, стрелявших из движущихся грузовиков. Американский командир отдал своим солдатам приказ

375

Jascha Ноffman, «The Good Soldier», Boston Globe, April 20, 2003.

сделать несколько предупредительных выстрелов на расстоянии нескольких сот ярдов от приближающегося транспортного средства. Когда подъехали шесть машин, перед ними несколько раз выстрелили в землю; часть выстрелов очень аккуратно были направлены в покрышки или в блок двигателя…

Но некоторые машины снайперам не удалось вывести из строя, и они продолжали двигаться вперед. Тогда морские пехотинцы изрешетили машины пулями, пока те не остановились…

В машинах, как потом выяснилось, было полно иракских мирных граждан. Эти иракцы, видимо, пытались убежать от американских бомб, которые сбрасывали позади на той же дороге, и покинуть Багдад; эта дорога была главной дорогой, ведущей из города. Люди, возможно, не могли видеть солдат, которые были одеты в камуфляж и занимали позиции на земле и на крышах домов, чтобы приближающимся боевикам было тяжелее заметить их… В суматохе люди поехали прямо на батальон морских пехотинцев, которые тем же утром потеряли в бою двоих своих товарищей и получили предупреждение, что прямо на них движутся террористы-самоубийцы.

Людей перебили одного за другим. В семистах ярдах от передовых позиций загорелся голубой фургон; там погибли три человека. Застрелили старика, идущего по обочине дороги с палкой. На участке примерно в 600 ярдов оружейным огнем остановили пять или шесть машин. Когда огонь затих, на земле лежал десяток трупов, только на двух погибших была военная одежда или оружие.

Командир отделения, когда стрельба закончилась, закричал: «Мои люди не знают снисхождения. Прекрасно».

Я насчитал не меньше шести расстрелянных машин. В большинстве из них были трупы, или же трупы лежали рядом. В крыле синего фургона «Киа» было больше 20 пулевых отверстий. Два тела лежали на передних сиденьях; это были люди в обычной одежде без всякого оружия, насколько я мог видеть. На заднем сиденье женщина в черной чадре упала на пол; она тоже была мертва. Никакого груза в фургоне видно не было — ни чемоданов, ни бомб…

Подошел журналист и сказал, что мирных граждан убивать не надо было…

«А ты можешь сказать, кто это?» — сказал капрал Вентура. Он говорил резко, как будто пытался скрыть злость. «У тебя в одной машине сидит солдат с АК-47, а в другой мирные граждане. Ты можешь угадать? Не можешь».

Он остановился. Потом он продолжил, все еще расстроенный тем, что убийства были напрасны.

«Один такой фургон подорвал наш танк. Машина была заминирована. Когда мы приказываем им остановиться, они должны остановиться», — сказал он, имея в виду мирных жителей. «Мы должны сами заботиться о своей безопасности. Мы много недель назад раздавали этим людям листовки и призывали их уйти из города. Ты не можешь обвинять солдат в случившемся. Это ерунда. О чем ты думаешь, заезжая на такси в самую зону боевых действий?»

«Половина из них выглядит, как мирные люди», — продолжил он. Он имел в виду нерегулярные войска. «Я имею в виду, что у меня тоже есть чувства, и это разрывает мне сердце, но ты не можешь сказать, кто из них кто. Мы сделали больше, чем достаточно, чтобы помочь этим людям. Мне кажется, я никогда не читал про войну, в которой не погибали бы невинные. Невинные люди умирают. Мы ничего не можем с этим поделать…»

Расстрелянные машины стояли в нескольких сотнях ярдов от позиций солдат, которые стреляли по ним. Пехотинцы могли подождать подольше, прежде чем открывать стрельбу, и в этом случае, может быть, машины остановились бы или солдаты сами бы разглядели, что в машинах сидят простые люди. Снайпер знал это. Он знал, что на мосту случилась трагедия. И поэтому, раз дело происходило в Багдаде, он перестал оправдывать действия своих солдат и заговорил об их чувствах. Он и другие морские пехотинцы, по его словам, приехали в Ирак не для того, чтобы всаживать пули в женщин и стариков, которые просто ищут убежища…

Убитые мирные жители — точное их число не известно и вряд ли когда-нибудь станет известно — заплатили сполна за переправу на мосту Дияла или в других местах в Ираке. Но сполна заплатили и те, кто несет ответственность за их смерть. У этих людей не было правильной войны с умными бомбами и хирургически выверенными взрывами. Это была война, как всегда, война лицом к лицу, война, которую описал Шерман, кровавая и жестокая.