Слово за словом. Благотворительный сборник коротких рассказов
Шрифт:
Мадам Т. не отвечает, медленно, очень медленно обувает крокодиловые туфли, властно просит принести кофе, много кофе, и виски. Тильда спешит на кухню выполнить поручение гостьи, а та уверенно идет в кабинет мужа.
– Входи!
Тильда и сама не понимает, зачем стучит в двери в своем же доме. Просто так правильно. Входит, катя перед собой сервировочный столик. Мадам Т. установила в центре комнаты мольберт. Смешала в палитре краски фиолетовых, красных и черных оттенков.
– Добавь в кофе виски. На два пальца примерно.
Тильда исполняет ее просьбу. Мадам Т. берет чашку,
– Что тебя беспокоит, воробушек?
Тильда радостно хлопает в ладоши. Наконец-то шаманка спросила самое важное. Садится в кресло, поджимая под себя ноги.
– Мне кажется, все началось, когда мы сюда переехали, – выдыхает Тильда и тут же замолкает.
Мадам Т. снимает с себя боа, желто-синее платье, белье, крокодиловые туфли.
– Продолжай, воробушек. Моя кожа должна слышать, дышать тобой.
– Я… – Тильда рассматривает ее фиолетовые соски, розово-черные полосы шрамов по позвоночнику. – Я… Так несчастна… – Крупная слезинка катится по бледной щеке. – Понимаете, раньше, когда мы жили в городе, они всегда были рядом со мной… Муж, мои девочки. А сейчас, сейчас я постоянно одна. Даже ночью. Учеба, мальчики, развлечения, работа, светские обеды и ужины. А я? Как же я?! Мне так одиноко здесь, так холодно. – Тильда обхватывает себя руками, будто пытается согреться. – Так холодно…
Мадам Т. слушает ее внимательно. Тильда видит, как напряжены кончики ее ушей, раскрыты поры кожи, торчат острые фиолетовые соски. Говорит, говорит. Шаманка хаотично, широкими мазками водит двумя руками по холсту.
– Что вы хотите? – прерывает она поток излияний Тильды, закончив картину.
Сама, оставляя на бутылке, фарфоровой чашке красно-черно-фиолетовые следы пальцев, наливает себе виски в остывший кофе. Пьет по-птичьи, совсем как Тильда, наклонив гладкую голову.
– Чтобы каждый день был новым! – Тильда хлопает в ладоши. Она так долго думала над правильной формулировкой своего желания. Она знает. Читала в книжках, и так же говорили подруги, рекомендовавшие мадам Т.
Мадам Т. смотрит на нее из-за чашки. Улыбается?
– Понимаете, – Тильда складывает в молитвенном жесте руки. – Я как белка в колесе. Одно и то же, одно и то же. Мне так хочется новых эмоций, чувств, переживаний. Я хочу каждый день становиться сильнее, развиваться, быть интересной, нужной и незаменимой для мужа, дочек.
Мадам Т. со стуком ставит кружку на столик. Манит к себе Тильду. Та встает, следуя ее указаниям, перед картиной.
– Что вы видите здесь?
Ничего. Тильда смотрит на красно-черно-фиолетовые мазки. Ничего. Хотя, если присмотреться, можно разглядеть глаз, руки, ноги, рот, а если присмотреться, то нет… беспорядочные кляксы мрачных цветов. Тильда беспомощно разводит руками, плачет. Неужели ее желание не сбудется? Она больше никогда-никогда не будет счастлива?
– Не переживай, воробушек, увидишь, – шаманка ласково хлопает Тильду по плечу, протягивает ей ручку. – Поставь вот здесь, в углу, свою подпись. Картину повесьте в холле. Однажды ты все увидишь и больше никогда не будешь несчастна. Обещаю, милая.
Шаманка медленно, очень медленно одевается.
– Не провожайте…
Тильда не слышит. Она смотрит на картину. Свое счастье. Когда входная дверь с громким стуком хлопает, вздрагивает, изумленно оглядывается. Боа!
Мадам Т. забыла змею, хватает, бежит… ушла…
***
Картина висит на стене в холле. В самом центре. Тильда целыми днями смотрит на нее, пытаясь разглядеть счастье нового дня. Приказывает слугам заложить окна во всех комнатах на втором этаже. На первом повесить фиолетовые шторы. Вместо лестницы установить лифты и пандусы.
Черная женщина в красном боа из картины не возвращается с того самого дня, когда ее муж и дочери попали в страшную аварию. Муж парализован, у старшей изуродовано лицо, и она никогда больше не сможет видеть, у младшей поврежден мозг, она ведет себя как слабоумное дитя.
Тильда больше не думает о том, что несчастна. Она незаменима для мужа и дочерей, теперь они не могут бросить ее одну, прожить без нее ни минуты, ни днем, ни ночью. Постепенно становится сильной, развивает в себе осознанность, терпение, сострадание. Каждый новый день больше не похож на прежний.
***
– Боже, какая мерзость! – новая медсестра в ужасе смотрит на картины, расставленные по вип-палате. На пациентку.
– Тише! – цыкает на нее врач. – Привыкнешь со временем.
На картинах Тильда чаще всего изображает саму себя с бледной кожей, голую, подвешенную на красном боа. Мужа, дочерей. Без глаз, рук или ног. Или просто их части тела. Узнаваемы по другим рисункам. Картины выполнены только в красной, черной и фиолетовой палитре в потрясающей технике сюрреалистического гиперреализма. И стоят миллионы долларов. Все средства с их продажи ее сестра Таис перечисляет в благотворительные фонды.
– Тильда думает, что она ухаживает за больными мужем и дочерями, – поясняет доктор.
Помогает Тильде сесть за стол, уговаривает ее покушать. Обещает, что после они пойдут на прогулку со старшей дочерью. Младшая сегодня плохо себя чувствует и может остаться дома.
– Что с ней случилось? – спрашивает медсестра, когда они гуляют с Тильдой в саду. Тильде нравится, когда ее катают в коляске. Возможно, так она представляет себя на месте парализованного мужа или слепой дочери.
– Кто ж знает… Официальная версия в том, что она и ее семья попали в аварию. Тильда выжила, а они нет. Но и этой версии я больше верю, судя по ее состоянию и картинам, возможно, она сама убила их… Покромсала на части…
Думаю, правду знает только ее сестра.
Медсестра следит за взглядом врача. К ним идет высокая лысая женщина в крокодиловых туфлях со змеиным чемоданчиком под мышкой. За ней ползет красное боа.
Сказка для друга. Евгения Болдырева
Иннокентий Елагин вышел из уборной, задумчиво застегивая ширинку.
– Ну что, как пописал? – насмешливо уточнил его друг и коллега Олег Федотов.
– Я ничего не почувствовал. Ты уверен, что они вышли?