Слой 3

Строгальщиков Виктор Леонидович

– Сядьте, Зырянов, – без просьбы в голосе сказал Слесаренко. – Здесь вам не митинг.

– Так он же!..

– Я сказал: сядьте.

Дело с цехом было Кротову известно.

Придя к руководству нефтяной компанией, команда Вайнберга не пожалела времени и средств и «прошерстила» всю структуру снизу доверху. Кротов глазам своим не поверил, когда прочел показанный ему как-то Вайнбергом отчет аналитической бригады: непосредственно бурением, добычей и подготовкой нефти к транспортировке по «трубе» в многотысячном коллективе «Севернефтегаза» занимались только восемнадцать процентов всех работников, чьи фамилии значились в платежных ведомостях нефтяной компании. Из числа населения

города прямое отношение к нефтедобыче имели только шесть процентов его взрослых жителей. Все остальное «наросло и налипло», как сказал Вайнберг.

Надо было «чистить днище корабля».

Прямые сокращения и увольнения привели бы к немедленному взрыву, но умные ребята пошли другим путем.

Прежде всего требовалось раздробить единый коллектив на части. И вот тогда новое руководство компании, стращая всех огромными зависшими долгами, предложило сервисным подразделениям, или «обслуге», как здесь говорили, выйти из громоздкой и дорогостоящей структуры компании и стать самостоятельными.

Одним из первых на этот «фантик» купился УКС управление капитального строительства, потом транспортники, за ними цех подземного ремонта. Им говорили: «Ваша работа стоит столько-то. Заключаем договор, вы работаете, мы платим деньги, а как вы их там делите нас не касается». Был полный восторг и всеобщий энтузиазм. Но вскоре выяснилось, что нефтяная компания в силу объективных причин и сложного финансового положения временно не намерена что-либо капитально строить, перевозить, а тем более подземно ремонтировать в прежних привычных объемах.

«Обслуга» вздрогнула и протрезвела, но было уже поздно. И даже прежние «братья по классу» – буровики и нефтедобытчики, еще вчера железно спаянные с «обслугой» северной рабочей солидарностью, вдруг оказались по другую сторону забора и уже смотрели оттуда на ремонтников и строителей как на толпу нахлебников, ворующих куски от их рабочего стола.

Но умные ребята оказались еще умнее. Они пришли к «обслуге» снова и сказали: «Дорогие вы наши помощники, очень уж вы дорогие. Нам без вас никуда, мы вас любим и ценим, только нету у вас порядка и расчета. Прогоните-ка вы всех своих лентяев и неумех, перестаньте таскать один лом вчетвером, и заживете вы снова как в сказке».

Первыми опять же сдались «уксовцы», но там было просто: строители! Сокращенная часть разбрелась по шабашкам, ушла строить мост через Обь и новую ГРЭС у соседей. Кое-как притулились и транспортники, благо им разрешили «приватизировать» старую автотехнику. И только «подземным» рабочим идти было некуда, и они сопротивлялись до последнего.

Две недели назад Кротов присутствовал на рабочем собрании в цехе. От компании было сказано: сокращайтесь, тогда будут деньги. Ругались до полуночи, а на следующий день в цехе создали забастовочный комитет, стали маршировать по городу и трясти плакатами на площади, потом вышли к насыпи и обосновались там походным лагерем, и вот сегодня перекрыли движение на железной дороге – единственной в области с юга до севера.

«Подземники» были последним препятствием на пути к главной цели, о которой молчали и старались не думать: только разобравшись со смежниками, с «обслугой», и откатав на них технологию и пропагандистское обеспечение процесса, команда Вайнберга могла атаковать рабочих и специалистов основных профессий.

Однажды вечером они сидели втроем в гостиничном люксе у Кротова, и Вайнберг сказал Слесаренко: «Мы частная компания. Мы не обязаны и не будем коголибо кормить и содержать. Благотворительностью пусть занимаются господь бог и государство». И еще он сказал тогда: «Социализм умер. И не надо дергать покойника за усы». Короче, Кротову

Вайнберг понравился, чего нельзя было сказать о Слесаренко. Тот не принял нефтяного магната как-то сразу и целиком, и отношения у них не заладились, чему Кротов поначалу огорчался, но вскоре увидел в том обоюдном неприятельстве, проявлявшемся за глаза и публично, хорошие возможности для раскрутки замысленного ими дела. С тех пор, как Кротов с Лузгиным это поняли, личные встречи между Вайнбергом и Слесаренко прекратились и уже не планировались.

– ...Таким образом, – сказал Вайнберг, – мы по-прежнему и на вполне законных основаниях настаиваем на обязательном исполнении условий договора.

– Покажите мне договор, – сказал Слесаренко. – Пожалуйста.

– Вы его видели, – произнес Вайнберг.

– И тем не менее, пожалуйста.

– Я не ношу с собой лишних бумаг, Виктор Александрович.

– У вас есть договор? Давайте, – Слесаренко протянул руку в сторону Зырянова. – Тоже нет? Понятно.

– Ничего не понятно, – сказал Зырянов. – Мы работу выполнили? Выполнили. Отдай нам заработанное. А потом с нашим начальством разбирайтесь насчет договора.

– А где ваш руководитель? Все еще в Москве? – спросил Слесаренко.

– Да, в Москве! – с вызовом сказал Зырянов. – Здесь же правду не найдешь! Пока он не вернется, мы с рельсов не уйдем. Деньги в кассу – тогда уходим.

– Вот видите, – сказал Вайнберг.

Кротов знал, что директор «подземки», избранный в январе общим собранием, неделю назад улетел в Москву с петицией в адрес Государственной Думы. Вояж был показушным, но отнюдь не случайным по времени: именно в отсутствие директора забастовщики пошли на рельсы. «Берегут начальника», – усмехнулся Кротов, легко расшифровав этот нехитрый заговор.

– Кто замещает директора в его отсутствие?

– По забастовке я замещаю, – сказал Зырянов. – Со мной и говорите.

– Нам не о чем с вами говорить. – Как только Вайнберг произнес эту фразу, Кротов шевельнул под столом ботинком, стараясь задеть ногу соседа. – Вы здесь занимаетесь политикой, а я занимаюсь экономикой.

– Леонид Аркадьевич, вы можете развести эти два вопроса? – спросил Слесаренко.

– Экономику и политику?

– Будьте серьезны, пожалуйста. Я имею в виду выплату зарплаты и выполнение условий договора.

Вайнберг молча покачал головой, словно произнесение вслух банального и очевидного ответа было для него чем-то неприятным.

– Так «да» или «нет»?

– Виктор Александрович, – повернулся к мэру Вайнберг, до сей поры глядевший прямо перед собой, куда-то за спину Зырянову, – почему ваши... подзащитные не говорят вам главного? Главное не в зарплате, не в деньгах. Главное в том, что нефтяная компания не подписала и не станет подписывать с этим... предприятием новый договор о подряде, если не будет выполнен старый. Деньги в данном случае – всего лишь инструмент воздействия. Я предупреждаю: если упомянутый цех не произведет обусловленные договором сокращения и реструктуризацию, они останутся без работы. Мы создадим собственную службу ремонта или будем возить вахтовиков из Сургута. Экономически эти варианты уже просчитаны.

– Ты кто такой? – задавленным от ненависти голосом сказал Зырянов. – Мы тут по двадцать–тридцать лет на Севере, мы все это построили и сделали, а тебя, гадину, я вижу первый раз, и ты, гадина, решаешь, кому здесь жить, а кому умирать?

Кротов придавил ботинком ногу Вайнберга, предупреждая ответный выпад, но сосед его внезапно рассмеялся, оглядывая всех поверх очков.

– Ну что мне делать с этими детьми? – И уже обращаясь к Зырянову: – Не буду я вам платить, не буду. Пока не возьметесь за ум.