Сложности
Шрифт:
— О, Боже мой, — вздохнула Грета.
— Собака выжила, — сказал он ей. — Но счета от ветеринара были астрономическими. Они отказались их оплатить. И я ничего не мог с этим поделать. Это их земля. У них есть куры. Но их курятник укреплен лучше, чем Форт Нокс, и собака была далеко от него, когда Луэлла стреляла. Но она отстаивает свои права, говоря, что защищает свои средства к существованию, разряжая огнестрельное оружие, а у меня нет средств правовой защиты. Они такие как есть, и в этих краях люди не испытывают
— Мммм, — пробормотала она.
— Но такова моя работа в этих краях, — сказал он ей. — Найти того, кто это сделал, и зайти так далеко, насколько Мортимеры, используя закон, могут заставить меня. А с этими двумя можно быть уверенным, что они пойдут далеко.
— Хикс, — прошептала она, но больше не сказала ни слова.
Поэтому Хикс продолжил говорить.
— Уже много лет я чувствовал, что не имею никакого значения. С моим опытом. И моими навыками. А моя работа заключается в том, чтобы привести в порядок человека, который слишком много времени проводит с бутылкой «Джим Бима» и недостаточно следит за своими коровами.
— Ты имеешь значение.
— Нет. А сейчас мужчина мертв, и его пятилетний сын, вероятно, не будет хорошо помнить его, когда вырастет. И самым уродливым способом я понял, что предпочел бы разговаривать с владельцами магазинчиков в округе о покупке аэрозольной краски. Я мудак, что не считаю это нужным, уж не говоря о том, что мне не нравятся жители, ради которых я это делаю.
— Ты не мудак, Хиксон.
Хикс посмотрел на улицу и сделал это, глотнув почти половину бурбона, который она налила для него. Во рту загорелось, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы побороть это ощущение. Но вскоре в груди и животе разлилось тепло, и оно того стоило.
— Ты же не хотел, чтобы мужа Фэйт убили, потому что тебе было скучно, дорогой, — осторожно начала она.
Единственным ответом Хикса было опрокинуть в себя остатки бурбона.
— Чем я могу помочь? — спросила она.
— Ты помогаешь, позволяя мне сидеть с тобой и выговариваться.
Она помолчала, затем предложила:
— Принести еще бурбона?
— Мне нужно ехать домой, Грета, поэтому нет.
— Тебе необязательно ехать домой.
Он снова повернул к ней голову.
— Это, — начал он, поднимая пустой бокал и указывая на них двоих, — о том, как друг приезжает к другу после дерьмового дня. Я не для того появился здесь, чтобы похоронить этот день в чем-то сладком.
Она улыбнулась ему. Это была небольшая грустная, сочувствующая улыбка, но совершенно искренняя.
— Хорошо. Хотя… замечание о «чем-то сладком» полностью сохраняет эту возможность, если вдруг ты захочешь.
Он не мог в это поверить, но
— Приятно слышать, — пробормотал он.
— Ты можешь поразмыслить над этим за бокалом бурбона, — ответила она.
Он посмотрел на нее несколько секунд, затем перевел взгляд на свой бокал.
Он не успел ей ответить, как она выхватила бокал из его руки и зашагала перед ним, чтобы войти в дом, на этот раз неся с собой закрытый ноутбук.
Она вернулась, и в его руке появилась еще одна порция бурбона, а она устроилась рядом с ним, потягивая вино. Тогда он спросил:
— Что ты делала на своем ноутбуке?
Она посмотрела через его плечо в окно, будто могла видеть там компьютер, затем перевела взгляд на него.
— Просматривала eBay и сайты со скидками на дизайнерские наряды в поисках новых коктейльных платьев. — Она широко улыбнулась. — В моей гостевой спальне весь шкаф занят ими, учитывая мою историю. — Она подняла руку, большой и указательный пальцы раздвинулись на полдюйма, а затем опустила ее, продолжая говорить. — И я признаю, что у меня есть едва заметный намек на пристрастие к красивым, блестящим платьям. Тем не менее, я не покупала новое достаточно давно, поэтому решила, что пора и побаловать себя.
— Нашла, что тебе нравится?
— Около семи ста вариантов. Когда ты появился, я старалась сузить круг поиска на своем ноутбуке.
Он вновь пригубил бурбон, затем посмотрел на улицу и вновь взялся за бурбон.
— Прости, что не позвонил сегодня, — сказал он, не отводя взгляда от какой-то точки позади крыльца.
— Слухи распространяются быстро, Хикс, — ответила она, снова став нежной и мягкой. — Я поняла.
— Не думаю, что смогу отвести тебя на обед в ближайшее время.
— И это я тоже понимаю, — сказала она. — Но замечу, я почти каждый вечер сижу на крыльце. Мне нравится тишина. Она успокаивает. Помогает настроиться на хороший сон. Как видишь, на крыльце нет двери, можно сказать, что оно открыто для тебя в любое время, когда ты захочешь разделить со мной его. И даже если я в доме, моя дверь открыта для тебя, пусть мне сначала и придется отпереть ее после твоего звонка.
Хикс снова посмотрел на Грету, и его тон подтверждал истину его слов:
— Это многое значит, милая.
Она кивнула.
Он поднял свой бокал и снова переключил внимание на сонную улицу, прежде чем выпить.
Он ощутил, как внимание Греты тоже переключилось с него, и они некоторое время сидели в тишине, попивая бурбон и вино. Через некоторое время она спросила:
— Ты сегодня ел что-нибудь?
Он не ел.
— Я не голоден.
— Наверняка, — прошептала она, затем предложила: — Я могу сделать тебе сэндвич или что-то еще.
Последней едой Ната Кэллоуэя был сэндвич.