Сложности
Шрифт:
В этот раз она не ответила. Просто кивнула и сделала это очень быстро.
Он усмехнулся и раздвинул пальцы, чтобы перейти к клитору. Как только он надавил и начал кружить вокруг, она издала сексуальный, тихий крик и переместила руку с его груди на его шею.
— Так? — спросил он, зная ответ.
Она рухнула на него.
О да, он знал ответ.
— Детка, у тебя есть игрушка? — спросил он. — Что-то, что я мог бы погрузить в тебя, пока работаю с твоим клитором?
— Я… в тумбочке… — она оборвала себя, когда зарычала,
И вновь она не закончила, потому что внезапно ее голова упала. Она уткнулась лбом ему в шею, в месте соприкосновения с плечом, застонала, и ее тело задрожало под ним, бедра вдавливали клитор в его пальцы, когда она кончила.
Он провел ее сквозь оргазм, держа ее в руках, пока спазмы не покинули ее тело.
Он так же повернул голову, чтобы сказать ей, чего хочет.
Она подняла голову, встретила его рот, позволяя ему овладеть собой для глубоко поцелуя.
Закончив с ней, он использовал руку на ее шее, чтобы прижать ее лоб обратно к своему плечу. И оба застыли неподвижно, слушая ее неровное дыхание.
— Если ты будешь занят, я куплю презервативы сама, — заявила она.
Он почувствовал, как его тело напряглось.
— Грета.
Она оттолкнулась от его хватки, чтобы поймать его взгляд даже во тьме.
— Знаю, Хикс. Знаю. Сообщение получено. И это было горячо. Серьезно. Но знаешь, на случай, если нам надоест эта игра с руками.
— Я прихожу к тебе не ради секса, — тихо проговорил он.
— И вновь, сообщение получено.
— Не уверен, что смогу четко донести это до тебя. Учитывая, что сижу здесь голый, с высыхающей спермой на животе. Моя рука все еще в твоих трусиках, а на тебе нет ничего кроме трусиков и этого милого лифчика.
Он увидел, как ее глаза сверкнули во мраке.
— Верно. Я понимаю твою дилемму.
— Грета, для меня это серьезно.
Блеск угас, и она скользнула рукой вниз по его груди и прижалась ближе.
— То, что заставило тебя чувствовать себя козлом, прошло, Хикс. Тебе не нужно все время пытаться оправдаться. Перестань пинать собственную задницу. Единственный человек, который имеет на это право, это я. А я все преодолела. Позволь и себе прийти в себя.
— Детка… — начал он, убирая руку из ее трусиков, проводя ею от бедра до поясницы.
— У тебя был плохой день, и ты мне нравишься. — Она снова прижалась к его груди. — Ты нравишься мне, Хикс. Мне нравится говорить с тобой и слушать тебя тоже. И что мне нравится больше всего, даже после того, что только что произошло, а оно было потрясающе, что ты пришел ко мне после плохого дня. Я не пытаюсь найти двойной смысл и не чувствую себя использованной. Я привела тебя сюда, потому что хотела тебе дать то, что дала, и это было мое осознанное решение. Я безумно рада, что ты ответил мне тем же, хотя это и не было необходимо. Просто пусть
«Господи».
Другого способа выразить это не было.
Она была просто чертовски хороша.
— Хорошо, милая, — пробормотал он, стараясь не улыбаться.
— Теперь, отмечу, что твой «Бронко» стоит у моей…
— Детка, я останусь на ночь.
Она замолчала.
— Если только ты не… — начал он.
— Я не против, — прошептала она.
— Тогда слезь с меня, Грета. Мне надо помыться. А еще я очень устал и хочу спать.
Он заметил ее ухмылку, затем вновь коснулся ее губ, после чего она отстранилась.
Он скатился с кровати и наблюдал, как она сидит, опираясь на бедро и руку. Ее глаза не отрывались от него, пока он шел в ванную. На этот раз он включил свет и понял, почему ванная была одной из причин покупки этого дома.
Декоративные панели на стенах выкрашены в белый цвет. Большая ванная на когтистых лапах. Деревянные полы из широких досок. Широкая раковина на длинных тонких ножках. Встроенные шкафы со стеклом. Туалет стоял на виду, но душ скрылся в глубине, так что видна была только ванная, старомодной стиль которой ничего не портило.
Он достал из стального ведерка толстую мочалку нежно-бежевого цвета, свернутую в кучу вместе с другими мочалками, и вымыл живот. Прополоскав ее, он перекинул ее через край раковины, повернулся к двери, выключил свет и вернулся в спальню.
Она лежала на кровати, свет луны и уличных фонарей, проникающие через окна, освещали ее бок. Голова ее лежала на подушке, ноги согнуты, а рука лежит перед ней. И Господи. Видя ее в полумраке, он жалел, что не умеет делать наброски, чтобы иметь такое изображение, вставив его в рамку и смотреть на него, когда захочется.
Она протянула руку с груди, чтобы снять покрывало, и приподнялась сама, чтобы забраться под него.
Хикс упал на кровать, растянулся на спине и обхватил ее за талию, чтобы притянуть к себе ближе.
Он скользнул рукой вверх и, нащупав лифчик, спросил:
— Ты спишь в нем?
— Обычно нет.
Он расстегнул его и несколькими ловкими движениями спустил бретельки с ее рук. Отбросил его на пол и прижал Грету к себе.
— Ну… я лишь могу сказать, что тебе стоит давать уроки по этому мастерству, — заметила она. — Не думаю, что меня избавляли от лифчика так умело.
Хикс усмехнулся.
Он начал день с новостей об убийстве. А в постели с Гретой он заканчивал его со смехом.
— Он, конечно, милый, дорогая, но куда лучше, когда они обнажены.
— Угу, — пробормотала она, прижимаясь к его коже теперь уже обнаженной грудью.
Как и все, что он открывал для себя с Гретой, это было великолепно. Он погладил ее по позвоночнику, по плечу и вниз по руке, насколько мог дотянуться, так как она свернулась возле него.
— Все хорошо? — спросил он.