Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью
Шрифт:
— Тони, даже если ты не веришь мне, то можешь использовать нас как прикрытие.
— Ты думаешь обо мне, — спросил он, — или о теле Джоэла?
Он говорил о нем, как о пальто, взятом взаймы. Я вспомнила своего брата младенцем, затем подростком, вспомнила его маленькие шалости, страх высоты, его безумную любовь к мармеладу… Он был человеком, а не предметом, который можно взять напрокат. Печаль и закипавшая ярость поглотили меня.
Когда стук стал еще громче, он нахмурился.
— Успокой пса, — велел он, — а не то я перережу ему глотку.
— Тихо, Барон! — приказала я.
Вероятно, тот наконец почувствовал, что
— Мне надо подумать, — сказал Тони. — Скажи, чтобы они убирались.
Когда я промедлила, он поднялся, схватил Керри за волосы и закричал:
— Прогони их! Я пойду с тобой и прослежу.
Мы спустились в гостиную. Питер и я шли впереди, а Тони с Керри — сзади. Он посадил ее на софу, а сам встал за ее спиной.
— Поторапливайся, пока они не вышибли дверь.
Видя, что я медлю, нажал на кнопку, и из рукоятки ножа выскочило длинное острое лезвие.
— Инспектор Рассел! — закричала я.
Стук прекратился.
— Я не могу вас впустить, — сказала я, — Он…
Я взглянула на Тони — он кивнул, и я продолжала:
— У него нож. Он говорит, что если вы войдете, то он убьет Керри.
Наступило молчание, потом прозвучал необычно спокойный голос Рассела:
— Кто это «он», миссис Бенсон?
Казалось, он спрашивал о совершенно заурядных вещах.
Я поняла, что объяснения сейчас неуместны.
— Это Джоэл.
Нет, никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной.
— Ваш брат? — тот же ровный, невозмутимый голос.
— Мой брат, — подтвердила я.
— Теперь скажи, чтобы они убирались, — велел Тони.
Разумеется, они не ушли. Они окружили наш коттедж и вызвали подкрепление. Когда бы я ни подходила к окну, я видела, что их количество постоянно растет.
Через час появились фотографы и репортеры. Перед тем как Тони велел разжечь камин, я увидела комментатора из программы новостей, который брал интервью у полицейского в штатском. К тому времени, как камин разгорелся, суету вокруг нашего дома скрыли сумерки и туман.
За окном время от времени раздавались лишь приглушенные звуки прибывающих и отъезжающих автомобилей, сливавшиеся с шумом прибоя. Оставалось только удивляться, откуда они взялись на острове в таком количестве. Иногда был слышен гул вертолета, который пытался приземлиться на пляже возле коттеджа. Чтобы уберечь Барона, я заперла его в одной из спален наверху, и было слышно, как он бегает взад-вперед по комнате.
Суматоха возле дома, казалось, не только не нервировала Тони, а, наоборот, доставляла ему удовольствие. Словно он устраивал вечеринку и количество приглашенных гостей подтверждало его популярность. Он даже спросил меня, есть ли в доме спиртное — собирался передать выпивку людям, которые мерзли в тумане. Но у меня ничего такого не было.
Тем не менее я чувствовала, что за детской непосредственностью Тони скрывается жестокий и безжалостный убийца. Тони был человеком настроения. Когда он смеялся, я чувствовала облегчение, когда взгляд его мутнел, я едва дышала от страха. Дети испытывали примерно то же самое. Страх друг за друга, казалось, придал нашей жизни новое измерение. Иногда, когда он проявлял к нам даже незначительные знаки внимания, я ощущала к нему нечто вроде благодарности. Мы остались в замкнутом пространстве коттеджа, и мир снаружи для нас не существовал. Порой гостиная с ее индейскими
Неожиданно зажглись телевизионные рефлекторы. Увидев за окнами яркий белый свет, Тони приказал:
— Скажи им, чтобы немедленно погасили!
Настроение в комнате тут же изменилось. Я подошла к окну и потребовала, чтобы выключили свет. Но телевизионщики были упрямы — понадобился приказ инспектора Рассела, чтобы рефлекторы в конце концов погасили. Развязка была неотвратима. Понимая, что мы лишь оттягиваем ее, я решилась на новый отчаянный шаг.
— Они так просто не уйдут, — сказала я, — тебе придется сдаться. Даже если ты нас убьешь, другого выхода не будет.
— Заткнись, — буркнул он. — Я не собираюсь в Метьюван.
— Тебе и не придется, — сказала я. — Ты просто уйдешь.
Казалось, он растерялся.
— Ты только отпусти Джоэла, — осторожно попросила я.
— Но что будет со мной?
— Разве ты не можешь вернуться туда, откуда пришел?
Он испуганно посмотрел на меня — я поняла, что он вспоминает о чем-то ужасном.
— Я был в темном ящике. Там нечем дышать, и у меня болела голова.
Я не поняла.
— Я кричал, но никто не ответил. Только ящик раскачивался взад-вперед.
Я заподозрила, что он рассказывает о том, как мистер Перес вез к реке ящик на тележке. Тот сказал жене, что Тони к тому времени был уже мертв. Может, он и сам так думал, пока не услышал крики и возню мальчишки, который пытался выбраться из ящика.
Возможно, тогда, толкая тележку, он и принял свое решение: мальчишка был злым, плохим, настоящим чудовищем, а может, и похуже — ведь он жил у «брухи». Если выпустить его — кто знает, что может случиться?
— Я падал. Все ниже и ниже… Ящик стал наполняться водой… Стало нечем дышать. Грудь разрывалась… Плохая смерть… — Он поглядел на руки, видимо ожидая увидеть на них ссадины и порезы от попыток выбраться из прочного деревянного ящика. Но это были руки Джоэла. Его собственные руки давно уже съедены раками на дне реки.
— А что потом, когда ты… умер? — спросила я.
— Туман и вода. И ничего больше. Туман и вода. И боль. Моя «бруха» говорила, что там будут души людей, мои покойные родственники, которые меня любили.
Он замолчал.
Я вдруг ощутила его боль и разочарование, когда он оказался обманутым, загнанным в какое-то странное место между жизнью и смертью — беспредельную страну тумана и боли. Он долго бродил по этой стране, стеная и плача.
— Затем я нашел, как вернуться обратно, — продолжал он. — Как — не знаю. Может, из-за того, что я был очень зол на Переса. За то, что он бросил меня в реку. Каким-то образом я опять очутился дома. Видел Переса, видел мать. Пытался дать о себе знать. Даже перевернул свою фотографию. Я кое-что мог, но у меня было слишком мало сил. Все это страшно напугало мою мать, и она купила благовония. Конечно же на меня это никак не подействовало. Мне надоело быть для них невидимым. Я хотел убить Переса, но у меня не было тела, чтобы действовать. И я решил вернуться в свою квартиру. Уже наступила зима, Перес выбросил из квартиры все мои вещи, сделал ремонт и в квартире появился новый жилец.