Случай из практики
Шрифт:
– А ну-ка, прервитесь на минуту, - велела я, не без труда оттолкнув Лауриня.
– Закройте дверь.
Надо думать, он ожидал, что я добавлю - "с той стороны", но этого я так и не произнесла. А пока ни с того ни с сего расхрабрившийся лейтенант закрывал дверь, - понял он меня вполне правильно и заложил ее на засов (пусть в доме у меня одна только Рима, но мало ли!) - я завела руки за спину, расстегнула платье и позволила ему соскользнуть на пол, оставшись в одной сорочке. Если честно, она мало что прикрывала, под платье такого покроя ворох нижних юбок не наденешь, да и не люблю я этого барахла, признаться. Обернувшегося
– Ну и что вы там стоите?
– поинтересовалась я.
– Между прочим, вы первый начали, хочу заметить, так что не изображайте из себя фонарный столб и снимите для начала сапоги!
По-моему, Лауринь был уже не рад, что затеял все это, что бы им ни двигало. Думаю, максимум, на что он рассчитывал - так это урвать один поцелуй за счет неожиданности, а потом получить хороший пинок и вылететь за ворота. Не мог же он ожидать, что на меня нападет желание позабавиться?
Однако приказ мой он выполнил беспрекословно, а потом еще по собственной инициативе стянул мундир, оставшись в одной рубашке. С моего плеча тем временем начала сползать тонкая бретелька, и у Лауриня перехватило дыхание, когда я подошла к нему вплотную.
– Лауринь, скажите честно, вы когда-нибудь голую женщину видели?
– спросила я с подозрением.
Лауринь заметно покраснел, это было видно даже в лунном свете, и несколько раз кивнул.
– А что с ней делать, вы знаете?
– продолжила я допрос.
Мальчишка покраснел еще гуще, а кивок получился менее уверенным. Все ясно. В лучшем случае, ему довелось пару раз покувыркаться на сеновале с деревенскими девчонками у себя в имении, а потом он оказался в столице. Ну а столичные девицы предпочитают кавалеров повиднее, желательно, с деньгами, что придворные дамы, что распоследние служанки. А на бордель у Лауриня просто нет денег. Что ж, могло быть и хуже…
– Понятно. Ну тогда… - Я вздохнула. Впрочем, не сказать, чтобы ситуация вовсе мне не нравилась, скорее, наоборот, я давно так не развлекалась. Да и вообще, что-то во всем этом было… - Тогда, Лауринь, пока что лежите и не дергайтесь…
… Глядя в потолок, я предавалась ленивым размышлениям. Постоянного партнера у меня не было… да, давно, что и говорить, не располагает моя профессия к долгим отношениям, да и далеко не каждый согласится терпеть такую даму. Случайных кавалеров в расчет можно было не брать, на то они и случайные: как отправишься подальше от столицы, так непременно кто-нибудь да подвернется. В последнее время, правда, с этим как-то не ладилось: поди, заведи интрижку, когда за тобой таскается десяток солдат во главе с неугомонным лейтенантом! Не бегать же на свидания тайком, я давно вышла из этого возраста…
Рука Лауриня как-то удивительно бережно обнимала меня за плечи, дыхание щекотало шею. Я бы погрешила против истины, если бы сказала, что мне это неприятно. Да и вообще, надо сказать, Лауринь меня приятно удивил. Неопытный, конечно, зато не грубый и не торопливый, что редкость для его возраста; кроме того, это мне всегда нравилось в мужчинах.
Внезапно я сообразила, что неплохо бы поинтересоваться кое-чем. Вообще, нужно было сделать это гораздо раньше, но как-то вылетело из головы.
– Лауринь, между прочим, как ваше имя?
– спросила
– Лаур, - вымолвил лейтенант.
– Как?!
– не поверила я своим ушам и даже приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо.
– Лаур, - уже более уверенно произнес он.
– Родители думали, что родится девочка, и решили назвать ее Лаурой. Но родился я, а другое имя придумывать не стали…
– Не могу сказать, что это была удачная идея, - проворчала я.
– В сочетании с фамилией Лагарста это имя еще как-то звучит, но Лаур Лауринь! Вы как хотите, но я буду звать вас по фамилии.
– Как вам будет угодно, - тихо ответил Лауринь.
– Вы можете называть меня по имени, - милостиво разрешила я.
– В отсутствие посторонних, разумеется. Ясно вам?
– Ясно, госпо… Флоссия…
Лауринь в упор смотрел на меня, и то, что я увидела в его взгляде, меня удивило. Глаза у него были одновременно радостные и испуганные, а где-то в глубине зрачков притаилось еще недоверие, словно Лауринь ожидал, что вот-вот проснется. И ни тени самодовольства. Увидь я это, Лауринь точно пересчитал бы ступеньки голым задом.
Так вот, заглянув ему в глаза, я передумала озвучивать предупреждение. Касалось оно того, что трепать языком о произошедшем сегодня ночью не следует. Однако отчего-то во мне крепла уверенность, что хвастаться перед приятелями Лауринь не станет, а даже если похвастает - кто ему поверит? Посмеются, хлопнут по плечу и посоветуют пить поменьше. Только мне все-таки казалось, что этого не будет, а своей интуиции я привыкла доверять. Она, в конце концов, не раз меня выручала.
– Фло, - тихо произнес Лауринь, и я невольно вздрогнула - так называла меня Лелья. Хотела было запретить ему звать меня этим именем, но тут же передумала: Лелью я вычеркнула из своей жизни, и нечего воспоминаниям о ней делать в этом доме, да и в моей голове тоже.
– Что?
– У вас косы, как змеи… - Лауринь осторожно провел ладонью по моим так и не расплетенным до конца волосам.
– Змеи, говорите?
– Раздалось тихое шипение, и блестящая черная змея туго обвилась вокруг запястья Лауриня, вторая положила голову ему на грудь, заглянула в лицо немигающими желтыми глазами. Я любила этот фокус, придумала его еще в детстве, прочитав легенду о женщине, у которой на голове вместо волос были змеи. Кому другому такого зрелища хватило бы, чтобы остаться заикой, но Лауринь, очевидно, на сегодня уже своё отбоялся.
– Не страшно?
– Нет, - мотнулась из стороны в сторону светлая челка.
– Они же не настоящие, так?
– Настоящие или нет, но придушить вас им труда не составит, - усмехнулась я.
– Ладно, хватит иллюзий на сегодня…
… Проснулась я, как ни удивительно, на рассвете. Занавески были задернуты неплотно, и солнечный луч медленно перемещался по моему лицу. Я щурилась, но вставать не торопилась. Впрочем, и снова засыпать не хотелось. Причина столь странного моего поведения совершенно безмятежно спала у меня под боком и просыпаться явно не собиралась. А поскольку самообладанием Лауринь никогда похвастаться не мог, то столь крепкий сон мог быть только следствием глубокой усталости. Н-да… было, с чего устать, пожалуй…