Случай на станции Кречетовка
Шрифт:
Полищук Игнат Богданович — пятьдесят лет, старший осмотрщик вагонного депо. Женат — жена домохозяйка, с ними живет дочь — составитель поездов на северной сортировочной горке. Родом из Чернигова. Есть родственники на Западной Украине. Выезжал перед войной в Харьков и Киев. Ведет себя скрытно. Физически крепкий. Определенно придерживается националистических взглядов. Владеет информацией по транзитным, разборочным поездам и воинским эшелонам.
Фрезер Марк Осипович — по паспорту еврей, но скорее немец, сорока трех лет. Родом из Витебска. Работает приемщиком на перегрузе станции. Холост. Не мобилизован по состоянию здоровья.
Гусельников Юрий Борисович — пятидесяти двух лет, мастер путевого хозяйства. Родом из Ростова-на-Дону. Старший брат Семен осужден по статье 58-7 (вредительство), содержится в заключении. Характеризуется положительно. Женат. Двое детей — сын и дочь. Сын пропал без вести на фронте в начале войны. Странно, как человека допустили работать на линии…
Руди Федор Дмитриевич — пятидесяти лет, прораб в строительно-монтажном поезде. Неясной национальности, скорее еврей, нежели украинец. Родом из Ташкента. Холост, живых родственников нет. Частые командировки за пределами Московско-Рязанской железной дороги. В армию не мобилизовали по состоянию здоровья. Знание немецкого языка скрывает, хотя если еврей, то идиш знает. Человек проявляет обостренный интерес к формированию поездов.
«А ведь фамилия, чтобы не говорили — немецкая. Ясное дело, местным чекистам о том невдомек…» — Сергей почесал небритый подбородок.
Лежащие на столе объемистые папки с личными делами Воронов смотреть не стал, подумал: «Что толку попусту тратить время на изучение канцелярских «штампов»? Так… быстренько, — оценить навскидку… Еланцева смело пропускаем — какой агент станет выпячивать дворянское происхождение. Полищук-хохол, навряд немцы будут запускать украинца-националиста в центральную Россию. Гусельников женат, брат в тюряге, слишком на виду — тоже отпадает. Остаются холостяки Фрезер и Руди. Вот с ними и поработаем… Хотя опять неувязка, ну как вяжутся с агентурной работой немецкие фамилии, — топорно это…»
— Андрей, — обратился Сергей к младшему лейтенанту, — организуй-ка сегодня задержание Руди и Фрезера. Возьми без огласки, так не навязчиво, пригласи побеседовать. Если что, то сам знаешь, брать живыми. А я пока смотаюсь к особистам в полк ПВО и на аэродром.
Уже в салоне легковушки Воронов систематизировал хаотичный набор информации о ситуации в Кречетовке.
Первым делом, Сергей с сожалением отметил, что раньше Кречетовка не входила в его функционал. Станцией занимались другие сотрудники из центрального управления, Сергей знал этих «спецов» — как правило, люди средней компетенции, а иные попросту недалекие. В итоге — первостатейный железнодорожный узел страны подготовлен к прифронтовому положению отвратительно.
Небо над ним защищала сводная часть зенитно-пулеметного полка, дислоцированного в области. Полк имел три направления защиты: областного центра, порохового завода в районном городишке и непосредственно Кречетовки. Следовало бы для главной станции юго-восточного направления выделить отдельный зенитный полк ПВО, с полноценным прожекторным подразделением и оперативной связью с центром.
Авиационную защиту станции возложили на отдельный полк дивизионного района ПВО Брянского фронта, размещенный на трех аэродромах по краям станции.
Оперативный пункт дорожного транспортного отдела — хиленький. По сути, контрразведкой там никто не занимается, так как нет подготовленных на то кадров. Рутинно выполняет фильтрационные функции, дублирует военную комендатуру, собственных оперативных наработок у него нет.
Вывод один: не дай Бог, случись мощный налет фашисткой авиации на станцию — Кречетовке придется худо.
А тут еще происходит странная возня немцев с диверсантами, выпячивание бессмысленного убийства, непонятно с какой целью… Фашисты готовят провокацию или отвлекающий маневр — как тут разобраться… Вот и направили Воронова распутать этот загадочный узел. Не слишком ли поздно послали?..
Ехать по московским меркам предстояло недалеко. Казармы и штаб зенитчиков разместили на Пятой Кречетовке. Эмка миновала прокол под северной роспускной горкой и свернула на грунтовую дорогу, проложенную вдоль посадки полосы отвода. Дорожное полотно в ухабистых колеях, колдобины заполнены водой, кругом грязь от недавно прошедших ливней. Машина постоянно буксовала в липкой жиже, не хватало еще тут надолго засесть, застрять из-за малого клиренса легковушки. Водитель нещадно ругался и поминал лихом советчика, рекомендовавшего этакий кратчайший путь. Лучше было ехать наезженным шоссе вдоль частного сектора Четвертой Кречетовки, а потом свернуть вправо у поворота к городу. Там, на подступах к вагонному депо и располагался штаб местных ПВОшников.
Солнце вовсю наяривало, стояла липкая жара. Воронов тоже извелся, пока удалось миновать неухоженный участок дороги. Но вот «страдальцы» поравнялись с линией разнокалиберных жилых домишек, в окружении надворных построек, затененных раскидистыми ветвями яблонь и груш. Кречетовка, лежащая посреди раздольных садовых массивов, уже внутри себя являла образцовый плодовый сад, взращенный не селянами, а железнодорожниками. Дорога стала укатанной, видно жильцы основательно постарались, выбрасывая шлак из топок печей на проезжую часть.
Эмка подъехала к группе бараков, обнесенных частым дрекольем и опутанных колючей проволокой. Это и была номерная зенитная воинская часть, оборонявшая узловую станцию от налетов немецких бомбардировщиков.
У неохраняемых ворот уже поджидал командир подразделения, моложавый капитан, в очках, с толстыми линзами стекол. Зенитчиков заранее известили о приезде Воронова, напуганный слухами о повадках органов госбезопасности, капитан встретил «комиссию» загодя, еще на подступах к своему хозяйству. Впрямь, хвастать очкарику было нечем.
Облупленные дощатые бараки, построенные еще при царе для сезонных рабочих землекопов, до войны стояли незаселенными, ждали сноса. А вот теперь тесные комнатушки наполнила гомонящая девичья рать, даже издалека слышались звонкие голоса и веселый смех. Впрочем, лишних комментариев и не требовалось, — и так слишком наглядно. Возле бараков, на веревках, протянутых вкось и вкривь по двору, реяло на ветру белыми парусами женское бельишко, причем в несметном количестве. «Вот и конспирация, — усмехнулся Воронов, — типичное бабье царство и как тут мужику с ними управиться…»