Случай на станции Скалба
Шрифт:
Крыса убрался восвояси - опять стало светлее. А уж тихо
– до ужаса.
– Эй!
– прошептал Юдин.
– Давай крикнем!
– Иди ты отсюда придурок!
– сердито ответила Алена. Она еще раз посмотрела в окошко, которое было никак не больше чем кирпич. Темнело. И не хотелось кричать в этой глухой тишине - накликивать.
– Кто здесь услышит! Лешие?!
Свинцов в это время с идиотской тщательностью виток за витком наматывал проволоку на патрон. И говорил себе «Настучит Алена!..» И тут же появлялась высокая стопка - деньги Свинцов даже
Он сделал еще один патрон сунул в гнездо барабана - годится!
Уже совсем стемнело. Уже Демин и Славка побежали к Любе Марьиной. Свинцов сунул пистоль за пояс: «Хватит с него четыре патрона!» Ведь самодельный тот был тоже четырехзарядным.
Выключил свет в мастерской запер дверь словно уходил отсюда навсегда. Опять мурашки по спине Вбежал в дом. Родители неторопливо пили чай. Свинцов почувствовал, что он голоден как собака и хочет чаю. Но не смог бы просидеть здесь и минуты.
– Сынок!
– сказал отец очень мягко.
– Ты бы…
– Не могу зарез!
– глухо пролаял Свинцов.
– Я сегодня не дома ночую мам… У друга…
– Да ступай-ступай! Ты большой… Смотри там аккуратней!
– И подмигнул сыну.
Градус сидел один за бутылкой портвейна. На промасленной серой бумаге лежала горка жареной мойвы с вылупленными черными глазами стояло блюдце с крупной сероватой солью и рядом полголовки несвежего лука. И кирпич хлеба от которого Градус просто отламывал куски.
– Ты куда лезешь!
– спросил он Свинцова с обычным своим презрением и скукой.
– Тебя звали!
– Готово!
– ответил Свинцов и не спрашиваясь, сел к столу.
– Ты налей товарищу!
Градус осторожно взял револьвер, повертел в руках - тоже с заметной осторожностью: он не умел обращаться с оружием.
Свинцову жутко хотелось, что-нибудь ему сказать такое - излишне веселое. Сдержался. Молча взял пистоль, быстро показал, как чего делать. Вынул патроны, потому, что Градус осваивал науку не слишком ловко. Наконец, когда у него все стало получаться Градус стукнул Свинцова по плечу и спросил радостно, словно лишь теперь увидел пистоль.
– Ты где его надыбал!
– Долго рассказывать!
– Свинцов с удовольствием жевал мойву. Как ни странно она была вкусна!
– Ты давай рассказывай!
– выпучив коричневые маслянистые глаза, Градус глядел на Свинцова.
– Ну у одного хмыря болотного… Он приходит…
Гарусову Геннадию не везло в жизни. Он родился тугодумом. Тому много разных причин, описанных в специальной литературе. И не об этом сейчас речь. Но Градус родился им! И это значило, что в школе его тянули из класса в класс на привязи необходимости и борьбы за высокий процент.
А он был не глупый не умственно отсталый. В специальную школу взять его не имели права. Просто ему на растолковку надо было времени раза в два больше, чем другим. Это теоретически. А практически конечно же никому ты не объяснишь, что я, мол не дурак. Его за дурака и держали.
Кому же понравится такое житье? Врезал бы обидчикам, да спортивными статями Градус тоже не отличался. Тогда он и встретил на своем пути Усача. Усач всех принимал. Как-то у него Градус увидел потрясную зажигалку. Усач ее называл «симпотная».
– Нравится?
– хлопнул Градуса по плечу.
– Вот подрастешь, курить будешь - подарю!
С тех пор, наверное он и закурил по настоящему. Однако подарка не последовало…
Усач их учил уму-разуму: нету денег - достань, а товарища опохмели. И на следующем «занятии»:
– Что значит «украл»? Ты разбирайся. Ты за десять минут за мгновенье заработаешь четырнадцать тыщ. «Ковбойкам» надо четырнадцать тыщ зарабатывать десять лет!
– «Ковбойками» он называл работяг.
– А мог бы и четырнадцати тысяч не заработать и на десять лет свободы лишиться. Так, что сынки никакого воровства нет все честно! Рискуешь - имеешь. А если ты «ковбойка» по натуре - тогда иди гуляй…
Усач придумал брать магазин в который можно было влезть через заднюю стенку. Там когда склады делали, то материала не хватило и один пролет просто зашили фанерой - временно. Потом строители ушли на другой объект ну и… как это обычно бывает! А Усач узнал. Говорит продавщице:
– Чего это у вас, Люсенька дует? Она ему, дура, и расскажи, что стенка тоненькая. Но оказывается всю эту стенку уже опутали сигнализацией, пока они «телепались». На дознании Градус все брал на себя, как малолетка которому ничего не будет то есть вел себя «по законам». И ничего не добился. Никакого слуха по колониям не ходило о том какой он орел. Там были свои законы. Пришел в барак узнай, кто главный подлижись отдай, чем богат и замри. Потом тихо оглядывайся кто еще тебе может в рыло дать кроме главного. А кому ты. Все, наука окончена.
У этой девчонки, Алены, родители сказали:
– Да мы не знаем когда она вернется!
– И с таким недоумением, словно Люба спрашивала о чем то неприличном.
Потом пошли к тому которого называли Солдат-Юдин который продал револьвер. И который ушел в школьный поход… Поход тоже был какой-то странный - с одними удочками.
– Да тут уже приходила, спрашивала, Леоновых - дочка…
– Отец разговаривал, а другим глазом все время глядел на «Динамо» - «Днепр»
Мать вышла за ними на крыльцо. Спросила шепотом:
– Ничего не случилось? Правда?
– И все тайком, чтобы семейное счастье не развалить нечаянным скандалом. Но муж ее всем интеллектом был погружен в телевизор.
Двое мальчишек - Демин и Соловьев - ждали ее у калитки.
– Алена была у Солдата? Так… И потом исчезла… - Переглянулись.
– И Солдат исчез!
– Вы не каркайте умники!
– сказала Люба. В голосе ее была не столько сердитость сколько желание тревогу отогнать.
ё Потом она произнесла им фамилию: Старостин. Мальчишки опять переглянулись… Пошли к Старостиным.