Случай на станции Скалба
Шрифт:
Но эта мать Любу просто обругала.
– Из милиции? Да хоть откуда! Нету его. В походе. Не знаю. На это школа есть!
– Чего дальше?
– спросила Люба у мальчишек, которые ждали ее в темноте берез у калитки.
– Чего ж все ясно теперь - сказал мальчишка, который звал себя Демин.
– Надо к Свинцову двигать, согласен?
И тот, которого звали Славка, кивнул.
– А кто такой Свинцов?
– спросила Люба, хотя и помнила конечно фамилию в истории о самопальщике.
– Да самый главный
И Славка снова кивнул.
Тут Люба уж не выдержала:
– Вы, что же? Опять саботажничаете? Самый главный - Свинцов, они меня таскают по каким-то второстепенным ребятам!
– Ну мы же не знали!
– сказал Славка расстроено.
– Пока всех не обошли, мы откуда же могли догадаться-то?
И тут Люба - совсем не по ситуации - неожиданно рассмеялась. Ей вспомнился деревенский участковый, который вполне уверенно говорил ей: «Ну, а если тебе не скажут, кто убил, как же ты узнаешь?»
Вот и эти двое мальчишек были обычные сундуки. Мирные жители. И никакими особыми методами дедукции не владели.
Перед свинцовским домом Славка спросил Демина:
– Пойдем?
– Да ну его в хвост! Не хочу я светиться!
– А я пойду!
– Виталик?
– спокойно переспросила свинцовская мать.
– Он сказал, что будет ночевать у товарища…
– А не знаете у кого?
– Да он… Нет, не говорил.
В другой комнате у телевизора сидел мужчина. Люба узнала директора железнодорожных мастерских товарища И. В. Свинцова.
– А скажите пожалуйста, - вдруг вступил Славка.
– Тут к нему девочка такая должна была зайти сегодня. Дачница, симпатичная такая, вы ее знаете, Алена Леонова…
– Я не видела.
– А вот парнишка такой невысокий, с удочками. Вчера?..
– Я вот не приметила… - И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами «ребенок» задает мне столько вопросов?
– Извините, - сказала Люба и приобняла Славку за плечи.
– Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую. Где оставил то?
– строго спросила она у Славки.
– Где тир, что ли был?
Мать даже изменилась в лице.
– Да нет! Мы… Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу… Пойдемте-ка!
– Она повела их на задний двор. В свете падавшем из окон, нашла ключ на гвозде вбитом в березу, открыла мастерскую включила свет.
– Удочки!
– сказал Славка.
– Ты куртку смотри!
– будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с… мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком.
– Что это?
– спросила Люба у матери.
– Железки его!
– ответила та удивленно.
Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.
– Нету куртки-то,
Славка поднял, что то чего Люба не заметила, протянул ей… малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери
– Да у вас тут целый военный склад!
– Я не понимаю! Может я позову мужа?
Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба тяжело будет, но лучше сейчас.
– Да, зовите!
– сказала она.
Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но «поверху» в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:
– Прошу прощения!
– Капитан милиции Марьина!
– ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.
– что?
– спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому, что надо было на кого то смотреть сердито.
– Опять старая история? Ты мне говоришь- куртка!
– «Старая история» была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете где сейчас ваш сын?
Иван Витальевич смотрел на Любу соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь Происходит.
– Так. Понимаю вас, - сказал он наконец.
– А, что если мы поговорим обо всем этом завтра?
– Есть подозрение, что у вашего сына боевой револьвер.
Иван Витальевич покраснел, словно минуту или две до этого ему не давали дышать. А мама (теперь Люба уже не могла думать про нее «мать») вдруг сразу потерялась. Мучение было на лице ее. И по мучению этому быстро текли слезы словно старались догнать одна другую:
– Виталий ничего дурного сделать не мог! Я мать понимаете. И куртку мы вернем любую!
Самому бы Градусу умереть, до этого не додуматься… А Усач привел его в микрорайон. Так называлось в Скалбе место где далеко отодвинув лес заняв, бывшие колхозные пашни, встала добрая сотня каменных домов - пяти- семи- двенадцатиэтажных… Какой там микрорайон! Новый город!
А вся остальная Скалба была деревянная, личная.
И вот Усач привел Градуса, посадил под сосну, сказал:
– Смотри, сынок!
Они увидели, как к дому напротив… сберкасса это была, вернее, отделение Госбанка, подъехала «Волга».
– Видишь, - сказал Усач, - это кассирша, баба рыхлая. Замахнись - глаза закроет!
Кассирша перешла по тоненькому мостику через канаву, завернула за угол, вошла в дверь.
– В машине Гришка с пистолетом, - продолжал объяснять Усач.
– Он по идее должен ходить с ней. А чего тут ходить, он считает. Тут же ей пройти от кассы до машины двадцать шагов. А не видит того, что ей за угол заворачивать!
– усмехнулся.
– Ладно, не наше это дело! Но Гришка иногда с ней ходит. А уж точно он не ходит, если день получки выпадает на среду.