Случай Растиньяка

Миронова Наталья Алексеевна

– Как вам? – спокойно спросила Нина.

– Слишком смело, – выдохнула Катя. – Я не привыкла к таким… откровенным нарядам.

– А что здесь такого откровенного? По-моему, все на месте.

– Ну, во-первых, на мне не тот лифчик, – смутилась Катя.

– Что с ним не так?

– Он бежевый, – пролепетала Катя. – Кажется, будто его и вовсе нет.

– Вот и отлично! – кивнула Нина. – Так и должно быть! Пусть ваш кавалер гадает: «Надела или не надела?» Это такой провокационный стиль. Не выходит из моды с 60-х годов прошлого века.

–

Боюсь, года мои уже не те, – сокрушенно вздохнула Катя, продолжая смотреть на себя в зеркало.

– Вам стукнуло шестьдесят четыре? Как Полу Маккартни?

– Нет, но в феврале мне стукнуло уже тридцать два.

– Глубокая старость, что и говорить. Сочувствую. А у меня такое впечатление, будто вы и не жили еще… Извините, это не мое дело… – начала было Нина.

– Нет, вы все правильно поняли, – с изумлением обернулась к ней Катя.

– Катя, – решительно продолжила Нина, – это ваша вещь. Вы выглядите восхитительно. Куда вы сегодня идете, если не секрет?

– В «Гнездо глухаря».

– Идеальный вариант. Берите и не спорьте. Вот примерьте еще вот этот свитерок. Это так, на каждый день. – И Нина протянула Кате свитер из шерсти букле цвета бургундского с высоким воротом, застегнутым перламутровой пуговицей неправильной формы. – Главное, иметь одну хорошую юбку, а дальше можно комбинировать, и вы всегда хорошо одеты. Каждый раз во что-то новое.

– Вы хотите, чтобы я купила это все? – ужаснулась Катя.

– Нет, почему же, я с удовольствием продала бы вам еще одну юбку, – невозмутимо ответствовала Нина. – Вот эту. – И она бросила Кате джинсовую юбку, простроченную во всех направлениях так, что она казалась стачанной из разных кусков, да еще то ли со вставками, то ли с аппликациями из разноцветных кожаных лоскутов.

– Пеппи Длинныйчулок! – с восторгом простонала Катя.

– Да, я тоже об этом подумала, – серьезно кивнула Нина.

Юбка пришлась Кате впору.

– Вот эту я точно куплю.

– А все остальное?

Катя молчала, закусив губу. Она не имела права нагружать эту очаровательную, но чужую ей женщину своими проблемами.

А Нина словно читала ее мысли.

– Этери меня предупредила, что у вас будут затруднения. Берите все, Катя. Ценой я вас не обижу.

– Это все дизайнерские вещи, – возразила Катя. – Я не представляю, сколько они стоят, но наверняка дорого.

– Черная юбка стоит восемь тысяч рублей. Жакет вместе с блузкой – десять. Бордовый свитер – три с половиной, черный – пять. Джинсовая юбка – шесть. Все, вместе взятое, тянет примерно на тысячу долларов. – Катя заметила, что Нина, как и она сама в галерее, читает цены по каталогу. – Не знаю, есть ли у вас такие деньги, – добавила Нина, – а главное, готовы ли вы потратить их на одежду, но я сделаю вам скидку и могу предложить рассрочку.

Катя быстро прикинула в уме.

– Да, – сказала она. – Да, готова. Я сто лет ничего себе не покупала. Тысяча долларов за сто лет – это не так уж много. И не нужно рассрочки. Я могу заплатить. Только

я ужасно боюсь этой штуки. – Катя подняла тонкий шелковый свитер. – По-моему, это слишком для меня откровенно.

– Ни капельки, – покачала головой Нина. – Конечно, вы можете его не брать, если не хотите, но это большая жалость. Этот свитер с черной юбкой – идеальный вечерний наряд. Для любого концерта. И вам абсолютно нечего стесняться, уж поверьте моему опыту.

– Ладно, – покорно согласилась Катя.

Нина улыбнулась. «ЧуЂдная у нее улыбка, – подумала Катя. – Задорная, искренняя… Вот было бы у меня так легко на сердце…»

– Как насчет кофейку? – бодро спросила Нина. – И как насчет перейти на «ты»?

– Я – за, – искренне отозвалась Катя.

В магазин тем временем вошли еще женщины, но ими занялась продавщица. Нина провела Катю в подсобное помещение с примерно такой же кухонькой, как у нее в квартирке над галереей, выставила на стол кофейные чашки, а сама принялась священнодействовать.

– А коньячку? – продолжала Нина. – У меня есть «Бисквит».

Этого Катя не поняла.

– Нет, лучше без бисквитов. Мне все-таки кажется, я ужасно толстая.

– Это коньяк так называется: «Бисквит». Мягкий-мягкий. Меня муж приохотил. А ты вовсе не толстая.

– Спасибо, тогда с удовольствием, – легко засмеялась Катя. – А я вспомнила, где тебя раньше видела. И тебя, и твою подругу Тамару. Вы с ней в триста тридцатой школе учились? В Лялином?

– Да, – обрадовалась Нина. – И ты тоже? А где ты жила? Я – в Казарменном, а Томка – на бульваре, в доме со статуями.

– А я прямо в Лялином.

– Что ж, за это стоит выпить. А я гляжу – вроде знакомое лицо…

Но Нина поставила на стол всего одну рюмку, налила в нее коньяк и пододвинула Кате.

– А себе? – удивилась Катя.

Загадочная счастливая улыбочка тронула тонкие, но подвижные и выразительные губы Нестеровой, и Катя вдруг как-то сразу догадалась, что она сейчас скажет.

– Мне нельзя. Я самую малость беременна, – понизив голос, призналась Нина.

– Хорошо. Тогда за вас. За тебя, – поспешно поправилась Катя, но тут же добавила: – Нет, все же за вас.

Коньяк шелком скользнул прямо в горло. Катя никогда раньше такого не пробовала, даже в гостях у Этери. Мысленно она решила при случае щегольнуть перед подругой. Выпив кофе и расплатившись за покупки, она ушла, чувствуя себя счастливой.

Еще неизвестно, как пройдет свидание с Германом Ланге, но одно она знала точно: у нее появился новый друг.

Вернувшись домой, – она давно уже называла квартирку над галереей «домом», – Катя сгрузила прямо на пол пакеты с покупками и снова вышла. Ей надо было купить хорошие тонкие колготки. Краснея, обзывая себя дурой, она купила в магазине белья еще и трусики. Пусть не шелковые с кружевцом и «зубной нитью» в заду, а трикотажные, но все равно маленькие и хорошенькие. Если пристанет, разумеется, она ему ничего не позволит. Но хоть не стыдно будет.