Случай в Кропоткинском переулке
Шрифт:
— Чёртов тарантас! — скрипнул лейтенант зубами. — Только бы до твоего тайника дотянуть.
— К утру доберёмся.
— К утру! — хмыкнул Юдин. Машина надсадно гудела и дребезжала, попадая на рытвины, — Этот драндулет пердит на каждой кочке, будто концы отдает… Если вдруг намертво заглохнем, то дело — швах…
— Я теперь назад не вернусь, — решительно произнёс Асланбек.
— Запах воли почуял?
— Теперь вернуться — всё равно что в гроб живьём лечь. Я уже мыслями далеко отсюда.
Ингуш замолчал, пристально всматриваясь в дорогу,
— Да, возвращаться никак нельзя, — Юдин издал странный нервный смешок. — Слинять мы слиняли, тихо и спокойно, теперь надобно уехать подальше.
Тевлоев угрюмо кивнул. Беспокойство не только не покидало его, но возрастало с каждой минутой и заполняло всё его существо, распирая сердце, стискивая горло.
— Надо было давно отдать его вам, — пробормотал Асланбек. — Зря я согласился бежать.
— Ты про что, Бек? — Юдин порылся в кармане кителя и достал папиросы.
— Про рыжьё. Надо было давно колоться. Сейчас бы уже на воле был, по-честному, и очком не играл [21] бы…
— Дурак ты, Бек, — Юдин поёжился и вытащил папиросу зубами из пачки. — Перед нами теперь вся жизнь открывается… Курить будешь?
— Буду… Жизнь и раньше открывалась, гражданин начальник, только вот скрутили меня, срок намотали, швырнули в лагерь. Где гарантии, что и в этот раз не захомутают?
21
О ч к о м и г р а т ь — бояться.
— Не захомутают, — твёрдо проговорил Юдин, Асланбек чиркнул спичкой и протянул огонь Юдину. Глаза лейтенанта нервно сощурились.
Машина подпрыгнула, их тряхнуло, Юдин матернулся.
— Так скоро вся задница в мозоль превратится… Когда же у нас нормальные дороги появятся? А, плевать!…
— Сейчас тут где-то будет съезд налево, — сказал Асланбек.
Лейтенант сбросил газ.
— Послушай, Бек, ты только не вздумай дурить! — Юдин вдруг заговорил металлическим голосом. — Если попытаешься обмануть, то знай, что я колебаться не стану. Я всю жизнь на этот побег поставил. Буду стрелять сразу.
— Я и не думаю, — глухо ответил Тевлоев.
— Вот и не думай…
Несколько часов езды показались вечностью, наконец машина остановилась на окраине села, Юдин выключил фары и заглушил двигатель. Впереди чёрной массой возвышались остатки старинных родовых башен. Чуть дальше начиналась улица, обставленная с обеих сторон домами, густо оплетёнными стеблями вьющихся растений, пока ещё голых, не зазеленевших. На противоположном конце села виднелось двухэтажное строение из белого кирпича. Сразу за кирпичным домом дорога резко уходила вниз, должно быть, там больше не было жилья.
— Ну? — он некоторое время смотрел на Тевлоева. — Идём?
— Тут я лучше один.
— Нет, — Юдин покачал головой, — я тоже пройдусь… — Он как-то хищно оскалился. — Ноги разомну.
Ещё
Тевлоев промолчал, губы его дрогнули. Подняв воротник робы, он вылез из машины. «Москвич» содрогнулся, когда он захлопнул дверцу.
— Не так громко, Бек, не то всех перебудишь, — лейтенант прикрыл дверцу со своей стороны и неторопливо двинулся за Тевлоевым, бросив через плечо ремни рюкзака.
Они прошли, осторожно ступая по грунтовой дороге и вслушиваясь в звуки спящего села, до покосившегося забора, вдоль которого возвышались тополя и ореховые деревья, обвитые толстыми лозами. Стоявший за забором дом выглядел бедно, крыша его покосилась, глиномазанные стены почернели от дождя и снега. Во дворе, у самой калитки, стояла старая железная кровать, покрытая ржавчиной. Асланбек уверенно отворил калитку, лейтенант шагнул следом, остановился и, переступая с ноги на ногу, огляделся. Сельская улица была пустынна, дома казались вымершими, призрачными. Откуда-то ветер принёс лай одинокой собаки. Начинало понемногу светать, но воздух по-прежнему оставался сумрачным.
— Тут кто-нибудь есть? — спросил шёпотом Юдин. — В доме кто живёт?
— Нет, — тихо ответил Тевлоев.
— А чей дом?
— Так… — Асланбек сделал рукой неопределённый жест. Он остановился перед дверью, на которой висел большой замок, и опустился на колени.
— Ты чего, Бек?
— Ключи ищу, — Тевлоев оторвал от земли плоский камень и сунул куда-то руку, затем он выпрямился и, увидев настороженный взгляд лейтенанта, показал ему небольшой промасленный свёрток. Развернув его, он звякнул связкой ключей. — Сейчас, сейчас…
Дверь со скрипом открылась. Изнутри повеяло спёртым воздухом.
— Давно никто не наведывался, — услышал Юдин бормотание Тевлоева.
Асланбек повертел головой и шагнул через порог. Скрывшись во мраке неосвещённого помещения, он чем-то загремел, выругался, отодвинул что-то. Юдин тоже прошёл внутрь дома, на ходу снимая рюкзак с плеча, чтобы извлечь из него фонарь.
— Бек, ты где?
— Тут, гражданин начальник, — донёсся откуда-то снизу голос ингуша, после чего с тяжёлым грохотом что-то упало.
— Это что у тебя?
— Дверь в подпол… Тяжёлая, сволочь… Я уж забыл…
— В подпол надо лезть, что ли? — Юдин включил фонарь и пошарил лучом по комнате. Лейтенант огляделся. Мебель отсутствовала, только в дальнем углу стояло облупившееся трюмо, в нём Юдин увидел своё отражение. Обернувшись на звук копавшегося где-то рядом Асланбека, лейтенант обнаружил отброшенную дощатую крышку, закрывавшую проход в зияющий чёрный лаз. Фонарь осветил лицо Тевлоева, ингуш напряжённо смотрел на Юдина. Он уже спустился вниз по грудь, но чего-то ждал.