Случайная девочка
Шрифт:
Кто что видел или слышал… Сейчас любая зацепка важна.
– Дался он тебе, – морщится Ефим. – Да мало ли, кто ножки королеве Марго греет…
– Сейчас все важно, Андрюша, – выдыхаю недовольно. – Ты знаешь, кто там наверху с Маргаритой?
– Понятия не имею.
– Плохо работаешь, дорогой начальник службы безопасности. Про сестру Лаймы в личном деле ноль информации, и Ритку я поймал на горячем. И заметь, Ефим. В доме нет охраны, и прислуги тоже нет. Так чем ты таким был занят, бро?
Глава 4
– Рустам, пожалуйста! Не выходи к нему! – причитает за стеной Маргарита. – Я боюсь…
– Да что он мне сделает, Марго? – небрежно откликается мужчина. – Не собираюсь я прятаться, понимаешь? Все, женщина, я сказал, – рычит он и переходит на шепот. Уговаривает, наверное.
Дверь хлопает. Слышны шаги а потом все стихает.
У людей своя жизнь. И никому нет дела до моей бедной сестры. Даже ее бывшему и его сестре. Был человек и нет.
Голова кружится от ужаса. Не хочу верить. Не хочу. Это ошибка какая-то. Глупый розыгрыш.
А сердце ноет нещадно. Лайму убили! Мою Лайму…
Всхлипывая, кладу на кровать спящего Дамира. Осторожно, чтобы не разбудить, снимаю комбинезон, ботинки и шапочку. Потираю занемевшие, будто ватные руки. Стягиваю с себя толстовку и пытаюсь мыслить здраво.
Но не получается сколько я не пытаюсь.
На автомате убираю покрывало и одеяло. Укладываю малыша ближе к центру. Накрываю большим и легким одеялом, а сама без сил валюсь рядом. Даже раздеться сил нет.
Потом. Все потом. Все равно мне не уснуть сегодня.
Перед глазами проносится вся наша жизнь с сестрой. Если бы не Лайма, что бы со мной стало?
Ежусь будто от холода. Пытаюсь унять эмоции, но это невозможно. Слишком велика для меня потеря.
Лайма была для меня всем! Всем!
Самым близким человеком, подругой, сестрой. Как теперь жить без нее?
«Я же не справлюсь», – тихо скулю от отчаяния. И никак не могу представить свою жизнерадостную веселую сестру мертвой.
Бред какой-то! Ни за что не поверю. Лайма не может умереть.
Подскочив с постели, выуживаю из шоппера сотовый, открываю ватсап. И в ужасе смотрю на синие галочки на моих сообщениях. А еще бегущая строчка вверху.
В сети!
Выходит, Лайма жива, а Анквист наврал? Украл ребенка и простой фразой «Лайму грохнули» превратил меня в мумию. Ни дышать, ни говорить. Ничего не могу.
Слезы льются по щекам ручьями. Усевшись в кресло, стоящее у окна, утираю их, а сама открываю в телеграм местный паблик.
И упираюсь невидящим взглядом в знакомую фотку. Три девчонки в мокрых белых майках смеются радостно. Мокрый футболки облепляют идеальные упругие сиськи. Девчонки выгибаются, выставляя себя напоказ. Хохочут, обнявшись.
Читаю сухие строки, написанные так грязно и мерзко, что волосы встают дыбом. Как же так можно?! Люди погибли. Молодые девчонки. Каждой чуть больше двадцати пяти… было.
Истошный крик уже рвется на волю. От отчаяния, безумного горя и обиды. За нас обеих, за наши жизни.
Лайма еще идти не хотела. Спина у нее болела сильно. Я растирала ей поясницу перед уходом. И обезболивающие давала. Надо было не пускать.
А теперь что?
Голова кружится, а слезы на глазах высыхают.
Ясное дело, что! Анквист заберет у меня Дамира. Тут к бабке-гадалке можно не ходить. Да и кто я по сравнению с ним? Разве могу потягаться с Федей?
Лайма рассказывала о нем и всегда отмахивалась.
– Это была одноразовая акция, систер! Зато мы теперь на всю жизнь обеспечены! – смеялась она и кружилась по комнате. – Замуж, правда, мне запрещено выходить по условиям договора. Ну и не надо! И так все обалдеть как классно!
«Птица моя райская!» – всхлипываю невольно. Подстрелили тебя. Кому же ты помешала?
Перед глазами сразу же выстраиваются в ряд ненавистные рожи. Но я гоню страшные видения прочь. Они далеко. Не достанут. Это кто-то местный… Федор прав. Это из-за его делишек моя сестра лишилась жизни.
Жар-птица моя золотая!
Говорила же я ей, надо уезжать в Москву. А Лайма категорически отказывалась. Из-за Анквиста.
– Тут он нас защитит, если что, – шипела на меня. – А в Москве кто поможет?
И я, как всегда, сникала. Сестра права. Во всем права.
Снизу доносятся крики. Явно двое мужчин что-то делят между собой. Прекрасную Маргариту, наверное.
– Прекратите! – кричит она. И тут же наступает гробовая тишина. А потом что-то тяжелое падает на пол.
«У всех свои проблемы!», – тяжело вздыхаю я, вышагивая по темной комнате. Ни сидеть, ни лежать… Ничего не могу.
Торшер из трех переплетенных цветов бросает в полумраке странные тени. А белый потолок с лепниной давит, будто в коробке сижу.
Плохо мне. Сейчас бы обнять кого-нибудь из близких. Посидеть, повспоминать.
Но беда вся в том, что у меня никого не было и нет ближе Лаймы. А теперь и она ушла.
Прикусываю губу. Боюсь плачем и стонами разбудить ребенка.
Подойдя к окну, всматриваюсь в темную непроглядную тьму и даже не понимаю, где нахожусь. Наверное, надо ехать в полицию, потом – в морг. Кто-то же должен опознать сестру.
«Балда! Сразу было понятно, кого застрелили!» – спохватываюсь мысленно и, вернувшись в кресло, снова открываю телегу.