Случайная первая. Прокурор и училка

Кистяева Марина

Наоборот.

Сейчас, смотря на суровое лицо мужчины, я точно знала — он мне не причинит вреда.

И никогда не причинял…

Это я… Я дура…

— Ты… Ты не планировал меня шантажировать, да?

Я снова шла впереди паровоза. Нет, чтобы дождаться от него ответа на первый вопрос. Меня понесло. У меня точно перед глазами пелена спала. И картины нашего общения замелькали.

От него никогда не было угрозы. Ни разу.

Мы такое вытворяли… Он так меня трогал… Что если бы был мудаком, давно бы взял.

А с его связями и возможностями обставил бы так, что ни о каких уликах и насилии не могло идти речи. Сама пришла. Сама ноги раздвинула и дала. Ещё и кончила.

Я задрожала. На коже выступила испарина.

Тем временем Илья приблизился к кровати и встал в изножье. Я была прикрыта тонким одеялом. Голой я не была, чувствовала пижаму.

И переодевалась я сама… Память начинала ко мне возвращаться, беспощадно рассказывая о ночных приключениях.

Сказать, что мне было стыдно — ничего не сказать.

Я обязательно попрошу прощения. Сейчас только соберусь с мыслями… Как-то склеюсь сама…

Но не получалось. Никак не получалось.

Я смотрела на Илью. На его широкие плечи. Мой взгляд судорожно бегал по его высокому телу. Вниз и снова вверх.

Сегодня он был неразговорчивым. Встал, скрестив руки на груди. Ноги чуть расставил.

— Как я тебя ударила? — выдохнула, осматривая ссадину на скуле.

— Ногой.

— Илья… — простонала я беспомощно.

— Знаешь… — мужчина, растягивая гласные, подался вперёд.

У меня сердце оборвалось. И перестало биться. Совсем-совсем.

А ещё я на него смотрела. Не мигая.

Я же не обидела его? Правда же? Он мужчина… Он должен девочек прощать… Мы же бедовые…

Тормознула поток лихорадочных постыдных мыслей. Турисов мне ничего не должен. А тем более прощать моё дурное поведение. Я же намеренно вчера приняла алкоголь! Пусть и в малых дозах. Знала, что меня поведёт и…

Что-то будет.

Я хотела завершения. Самого что ни на есть настоящего.

Эта мысль не просто озарила мозг. Если бы я не лежала на спине, она бы опрокинула меня навзничь.

Он поставил колено на матрас и через секунду навис надо мной. Такой нереальный… Такой…

— Ты сама попросишь тебя трахнуть, — сказал он, тщательно проговаривая каждое слово.

Его глаза потемнели. В них бушевала настоящая стихия, которая грозилась поглотить меня. Один раз и навсегда. Но я её тоже не боялась.

— Именно меня попросишь! Так и скажешь — выеби меня, Илья Николаевич. И лишь тогда я тебя выебу.

Он прижался губами к моим губам. Жадно, порывисто. Я приоткрыла их, потянулась к нему…

Он нужен мне был! Внезапно…

Здесь и сейчас. Нужен!

Но поцелуя как такового не состоялось, потому что Илья быстро скатился с кровати, оставив вместо себя холод и опустошение. Я непонимающе наблюдала за ним.

Как так?.. Я ничего не понимала.

Мужчина направился к двери

спальни.

— Илья! — позвала я. Мне не было стыдно, что в голосе прозвучали нотки отчаяния.

Он остановился.

— Развяжи меня…

Мужчина чуть заметно кивнул и обернулся.

Глава 20

Май в этом году выдавался тёплым. Первые денёчки — а синоптики двадцать пять обещают. Я им не особо верила. Синоптики ошибаются один раз, но каждый день.

Взяла маленькие садовые грабли и подрыхлила землю. Тюльпаны тоже радовали… Такие красивые. Один к одному просто. И их десятки… Хотя нет, пожалуй, сотни. Посчитать, что ли, на досуге?

Докатилась, Марфа Ивановна… Ещё иди травинки в огороде посчитай и пшено от риса отдели. Я прикрыла глаза и подставила лицо солнцу.

Хорошо… Тепло ласково прошлось по лбу, глазам, щекам. Может, вообще позагорать? Ну как позагорать… Достать пластмассовый шезлонг, установить его за сараем, чтобы с дороги не было видно, и немного полежать. Книжку прихватить или планшет. Почти идеальный план.

Я вздохнула.

Мне всё больше нравилась идея на время отпуска приехать сюда. Полтора месяца тишины и сельской уединённости. Разве не прелесть? Садом займусь. Буду гулять, посвящу время себе. Почему бы и нет?

С тюльпанами я покончила. Что дальше?

Грядки я вчера вскопала и даже лук посадила. Бабушка молча смотрела на мои старания.

Как, впрочем, и сейчас.

Вышла, скрестила руки на груди и поглядывала на меня поверх спущенных на нос очков.

— Красота же, ба! — крикнула я весело, отметив, что бабушка переоделась.

Домашние штаны сменила на джинсы, серую блузу и лёгкий кардиган.

Такая метаморфоза могла означать только одно — ба собралась на прогулку. Точнее, в магазин.

В нашем посёлке всё «по-настоящему». Абы как в магазин не пойдёшь, надо переодеться. А то вдруг Тоська-соседка увидит в трениках с обвисшими коленками, и разговору будет недели на две.

Конечно, я преувеличивала. Посёлок как посёлок. Вполне, кстати, цивилизованный. С красивыми добротными домами, асфальтированной дорогой и прочими благами. Но наши многоуважаемые женщины, которые постарше, любили поиграть в свои игры.

— Красота.

— А ты куда-то собралась?

— До магазина дойду.

Утром таких планов не было.

— Что-то закончилось? Давай я схожу.

Я размяла спину. Всё-таки город делает из людей неженок. Пару дней в огороде с лопатой и граблями — и всё. Болит и ноет каждая мышца.

Настасья Павловна махнула рукой.

— Я уже оделась.

— Могла бы меня позвать.

— Зачем? Ты увлечённо работаешь, а мне не помешает прогуляться.

— Ты вчера жаловалась на боли в суставах.

— А сегодня уже не жалуюсь, — бабушка довольно улыбнулась.