Шрифт:
Михаил Пухов
Случайная последовательность
Эр-17 шел впереди.
В его черной полированной спине Греков угадывал свое искаженное изображение. Ковальский в зеркале спины не помещался – вернее, был скрыт фигурой Грекова. Но он двигался сзади, почти рядом, и Греков слышал, как хрустят камни под его башмаками. Сам Греков и особенно робот шагали почти бесшумно, и было отчетливо слышно, как ветер завывает среди скал и шелестит в кронах деревьев.
Ветер крепчал. Белая пыль вырывалась из-под ног Грекова, робота, который шел впереди, и Ковальского, который двигался сзади, и улетала вперед,
Оглядываться не имело смысла. Ущелье, по которому они шли, извивалось, и горизонт был скрыт зелеными от леса вершинами скал. Разумеется, можно взобраться наверх, на какой-нибудь высокий утес, но это требует времени. А если надвигается ураган, время дороже всего.
Греков потрогал пояс, где согласно инструкции должен был находиться бластер. Но бластер отсутствовал. Бластер весит два килограмма, а рассвет сегодня был обычный, зеленый, без розово-красных прожилок, предвещающих южный шторм. Хорошо, хоть Ковальский вооружен. Хорошо, что новички обладают замечательным свойством цеплять на себя оружие во всех случаях, когда им это разрешают.
Ковальский прибыл на Гамму всего два дня назад, и робот Эр-17, который шел впереди, был первым, которого они должны были отправить в Туннель вместе. Последние шесть месяцев Греков был единственным человеком, посылавшим в Туннель роботов и встречавшим их, если они возвращались. Возвращалась приблизительно половина.
Сейчас они поднимались в горы по дну узкого ущелья, продавленного прошедшим когда-то здесь ледником. Скалы справа и слева были красивые, молодые, почти не тронутые эрозией. Но среди них имелись проходы, так что в случае нужды можно уйти в горы и вернуться на станцию, сделав небольшой крюк. Верхушки скал были плоские, сглаженные. Там зеленели стонущие под ветром деревья.
Маленький отряд приближался к цели.
Станция, откуда они шли, была расположена не очень далеко от входа в Туннель. Пустяки, десять километров. Хотя строители могли установить станцию поближе, в ущелье. Но когда строили станцию, никто не подозревал о существовании Туннеля.
Станцию строили для изучения обычаев аборигенов южного полушария, а в непосредственной близости от входа в Туннель нет поселений аборигенов. На равнине аборигенов тоже нет – они строят свои шатры из древесных веток в горах, на плоских вершинах скал, но не в ущелье. Они боятся Туннеля, хотя он и служит у них предметом религиозного культа.
Аборигены верят, что время от времени из Туннеля появляются боги и чудовища. Чудовища остаются надолго, пока не находятся герои, которые их побеждают. Боги уходят сами. Аборигены нисколько не удивились, когда люди пришли на Гамму. Сейчас они ждут, когда мы вернемся назад, в Туннель.
Конечно, не мешает хотя бы теперь перенести станцию. Это не сложнее, чем регулярно два раза в неделю встречать очередного робота-разведчика, если он вернулся, и посылать в Туннель следующего. Иногда роботам приходится подолгу ждать – если они предназначались для Феникса или Лигурии, но вернулись на первом цикле. Из восьми таких роботов выполняет задание один, половина возвращается преждевременно, а остальные теряются. Роботам, которые возвращаются раньше, приходится ждать. Но роботам
Да и сама прогулка от станции – десять километров сюда, десять обратно
– не представляет труда. Просто иногда она бывает опасна. Когда небо над южным горизонтом темнеет и поднимается ветер с полюса, из пустынь приползают стада песчаных драконов. Случается, что некоторые экземпляры проникают в ущелье. Редко, но случается.
Аборигены не зря разбивают шатры на плоских вершинах скал.
Робот, который шел впереди, остановился.
Вверху, в лесу на вершинах, выло и свистело, но у подножия скал ветра уже не чувствовалось, пыль из-под ног не летела вперед, потому что ущелье здесь кончалось, задушенное каменными стенами. Скалы были действительно как стены или даже как стеклянные стенки аквариума – гладкие и неприступные. Как ни удивительно, овальное отверстие Туннеля прекрасно гармонировало с дикой природой. Оно казалось обыкновенной пещерой, глубоко уходящей в твердь.
В действительности в метре от входа Туннель заканчивался глухим тупиком, непроницаемой поперечной перегородкой. Чтобы воспользоваться Туннелем, следовало дотронуться до перегородки, повернуться кругом и выйти в другой мир. Но люди никогда не делали этого, они посылали вместо себя автоматы.
Эр-17 стоял в двадцати метрах от входа, ожидая распоряжений.
– До контрольного срока пять минут. Подождем здесь, – сказал Греков, опускаясь на плоский валун. Впервые с того момента, когда в верхушках деревьев засвистел ветер, он рискнул посмотреть назад. Как он и ожидал, над южными скалами было черно, как ночью.
Ковальский остался стоять, восторженно глядя на овальное отверстие. Эр-17 тоже не шелохнулся. Роботу было все равно как ждать – стоя или сидя.
– Дверь в другие миры, – сказал Ковальский с восхищением. – Вот она, рядом.
Греков не ответил. Полгода назад он сам испытывал подобные чувства. Сейчас он смотрел на траурную кайму над зеленью южных скал и ждал, что-с минуты на минуту из отверстия за его спиной появится робот Эр-31, которого он послал в Туннель трое суток назад, и отрапортует о прибытии. Сегодня лучше бы иметь лишний бластер, но телохранитель тоже не помешает.
– Это феноменально, – сказал Ковальский. – Чем занимаются люди? Что они изучают? Зачем? Ведь перед нами дверь в другие миры!
– Мы изучаем эти миры, – неохотно ответил Греков. Он смотрел в сторону, откуда они пришли. Ущелье выглядело отсюда извилистой бороздой, проложенной резцом гиганта. Ближайшая расселина, по которой можно было подняться, скрывалась за поворотом.
– Изучаем, – повторил Ковальский. – Теперь это называется «изучаем». Вы работали здесь полгода один, а на других планетах архипелага заняты толпы исследователей. Непостижимо.
– Они тоже изучают другие миры, – сказал Греков. – Планеты, которые они исследуют, ничем не хуже тех, с которыми мы связаны посредством Туннеля.
– Как вы можете сравнивать? – возмутился Ковальский. – Не говоря о непосредственном общении с сотнями миров, мы имеем здесь уникальное сооружение неизвестной сверхцивилизации. Изучение одного механизма переноса даст нам информацию, которую нельзя переоценить.
– Нет, – сказал Греков. – Когда Туннель обнаружили, в систему Леги слетелись лучшие физики человечества. Они работали несколько лет, сформулировали свои выводы в довольно объемистом документе и улетели, откуда прилетели. Вы должны это знать.