Случайная вакансия

Роулинг Джоан Кэтлин

Терри не мигая смотрела перед собой. Из многочисленных затруднений, с которыми она сталкивалась, ей был известен только один выход: обман. Ага, лады, заметано, давай сюда, а потом: Не, чтоб мне сдохнуть, я вообще не при делах…

– Притом что вы получаете значительные дозы метадона, у вас на этой неделе был какой-то особый повод сделать себе укол героина? – спросила Кей.

– Был, был, – вмешалась Кристал. – Это все Оббо, она ему ни в чем не отказывает.

– Заткнись, – вяло бросила Терри, пытаясь, как видно, осмыслить этот подозрительный, опасный совет: сказать

правду.

– Оббо, – повторила Кей. – Кто такой Оббо?

– Барыга чертов, – объяснила Кристал.

– То есть он снабжает вас наркотиками? – уточнила Кей.

– Заткнись, нафиг, – еще раз посоветовала Терри дочке.

– Че ты его не послала куда подальше? – обрушилась Кристал на мать.

– Ладно, – в который раз выговорила Кей. – Терри, я собираюсь сделать повторный звонок вашему наркологу. Попытаюсь ее убедить, что для вашей семьи будет лучше, если вы пройдете курс реабилитации до конца.

– Без балды? – изумилась Кристал: поначалу эта инспекторша показалась ей такой гадиной, даже хуже, чем приемная мать Робби, чистоплюйка со своими подходцами, от которых Кристал чувствовала себя последним дерьмом.

– Да, – подтвердила Кей, – я постараюсь. Но, Терри, нам, то есть Комиссии по охране детства, положение представляется очень серьезным. Мы будем тщательно контролировать условия проживания Робби. Мы должны увидеть перемены к лучшему, Терри.

– Заметано, ага, – согласилась Терри, как соглашалась на все и всегда.

Но тут заговорила Кристал:

– Ты справишься, точно. Она справится. Я ей помогу. Она справится.

II

По средам Ширли Моллисон ездила в Юго-Западную клиническую больницу Ярвила. Вместе с десятком других волонтеров она выполняла разные неквалифицированные поручения: развозила по палатам библиотечные книги, ухаживала за букетами пациентов или спускалась в киоск, чтобы приобрести какие-то мелочи для лежачих больных, кого не навещали родные. Но больше всего ей нравилось, переходя от одной койки к другой, принимать заказы на завтрак, обед и ужин. Как-то раз спешивший мимо доктор, увидев у нее папку с зажимом для бумаг и ламинированный пропуск, даже принял ее за сотрудницу канцелярии.

На мысль заняться волонтерской деятельностью навела ее Джулия Фоли в ходе их самой длительной беседы во время одного из чудеснейших рождественских приемов в Суитлав-Хаусе. Тогда-то она и узнала, что Джулия собирает средства на создание педиатрического отделения в местной больнице.

– Нам как воздух необходим визит кого-нибудь из членов королевской семьи, – говорила Джулия, глядя через плечо Ширли на вход. – Я собираюсь попросить Обри ненавязчиво переговорить с Норманом Бейли. Простите, мне надо поздороваться с Лоренсом…

Оставшись стоять в одиночестве у рояля, Ширли проговорила в пустоту: «Конечно-конечно». Она понятия не имела, кто такой Норман Бейли, но чувствовала, что это упущение. На другое утро, даже не посоветовавшись с Говардом, она позвонила в Юго-Западную клиническую больницу и спросила, нужны ли им волонтеры. Удостоверившись, что от нее не требуется ничего, кроме безупречной репутации, уравновешенности и здоровых ног, она попросила прислать ей бланк заявки.

Волонтерство открыло Ширли совершенно новый, удивительный мир. Тогда, у рояля, Джулия Фоли ненароком подвела ее вплотную к давней мечте: скромно сцепив перед собой руки, Ширли будет стоять с ламинированным пропуском на шее, когда вдоль шеренги

добровольных помощников медицины неспешно прошествует ее величество. Тут Ширли сделает идеальный реверанс и тем самым обратит на себя внимание королевы; та остановится, чтобы перемолвиться словом с Ширли, поблагодарит ее, что она, не считаясь со временем… вспышка фотокамеры, а на следующий день – фото в газете: «Королева беседует с миссис Ширли Моллисон, работающей на общественных началах…» Когда Ширли воображала эту сцену, ее порой охватывал почти священный трепет.

А кроме того, волонтерство давало ей в руки сверкающее оружие против заносчивости Морин. Когда вдова Кена вдруг преобразилась, как Золушка, из продавщицы в совладелицу, она стала задирать нос, чем приводила в бешенство Ширли (которая, впрочем, неизменно встречала ее кошачьей улыбкой). Но Ширли поднялась на ступень выше: она трудилась не ради наживы, а ради высоких идеалов сердца. Волонтерство давно стало признаком хорошего тона: оно привлекало таких женщин, которые, как она сама и Джулия Фоли, не нуждались в деньгах. Более того, пропуск в больницу давал Ширли доступ к неограниченным запасам сплетен, с которыми не мог сравниться назойливый щебет Морин по поводу открытия нового кафе.

Сегодня утром Ширли уверенно попросила координатора волонтерской службы направить ее в двадцать восьмую палату онкологического отделения. На посту возле этой палаты она рассчитывала застать единственную медсестру, с которой сумела подружиться; молоденькие девчонки порой дерзили и выговаривали волонтерам, тогда как Рут Прайс, вернувшаяся к сестринской профессии после шестнадцатилетнего перерыва, привлекла ее с самого начала. Обе они, как подчеркивала Ширли, были «уроженками Пэгфорда», и это их сближало.

(Если уж совсем честно, Ширли не была уроженкой Пэгфорда. Они с младшей сестрой выросли в Ярвиле, в тесной, грязноватой квартирке, принадлежавшей их матери. Мать Ширли была пьянчужкой; она не давала развода отцу девочек, которого те никогда не видели. Казалось, все мужчины в округе знали мать Ширли по имени и говорили о ней с ухмылкой… но это давным-давно кануло в прошлое, а Ширли считала, что прошлое выветривается, если только о нем не вспоминать. Она и не вспоминала.)

Ширли и Рут радостно поздоровались, но сегодня у обеих была масса дел, и они успели только обменяться короткими фразами насчет внезапной кончины Барри Фейрбразера. Они договорились пойти в столовую около половины первого, и Ширли отправилась за библиотечной тележкой.

Она пребывала в прекрасном расположении духа. Будущее виделось ей столь же отчетливо, как настоящее. Говард, Майлз и Обри Фоли собирались сплотиться, чтобы раз и навсегда покончить с предместьем Филдс; такое достижение не грех будет отметить торжественным приемом в Суитлав-Хаусе…

Ширли завораживало это имение: огромный сад с прудами, солнечными часами и затейливо подстриженной живой изгородью; широкий коридор, обшитый деревом, на рояле – фотография в серебряной рамке: хозяйка дома беседует с дочерью королевы. Со стороны четы Фоли не чувствовалось ни тени высокомерия к Говарду и Ширли; правда, попав в орбиту этой семьи, Ширли заметила, что хозяев дома во время каждой встречи что-нибудь отвлекает. А ведь как мило было бы им впятером устроить приватный ужин в одном из этих восхитительных малых залов: Говард сел бы рядом с Джулией, Ширли – по правую руку от Обри, а между ними – Майлз. (У Саманты в фантазиях ее свекрови неизменно находились другие дела.)