Случайная заложница
Шрифт:
Я рассматриваю карту района, когда слышу, как грохочет дверь подвала. Подскакиваю и бегу на звук.
– Финн! Финн, пожалуйста, открой! Финн, умоляю, выпусти меня!
– звучит оттуда истеричный крик.
Я резко отодвигаю щеколду и распахиваю дверь. Мишель тут же вылетает и врезается в меня на полном ходу. Она вжимается в мое тело и сгребает в охапку мою футболку. Всхлипывает, уткнувшись лицом мне в плечо, и мне ничего не остается, как обнять ее. Нос сам тянется к волосам, и я вдыхаю такой нежный запах. Мы несколько минут
– Ш-ш-ш, все хорошо. Тихо, девочка, все в порядке.
– Ты… не ушел, - сквозь всхлипы.
– Нет, я здесь, маленькая. Тише. Ну, что случилось?
Я поднимаю ее заплаканное лицо и смотрю на покрасневший кончик носа, распухшие от слез глаза и мягкие губы. Нежно вытираю большими пальцами слезы со щек. У меня даже скулы сводит от желания, и мышцы во всем теле вибрируют. А в голове стучит: «Моя».
– Мне приснилось… - всхлипывает она.
– Приснилось, что они пришли за тобой. Что убили тебя, а я осталась в подвале одна. И что они ушли и бросили меня там. И я понимаю, что никогда оттуда не выберусь.
Ну вот, нам не хватало только клаустрофобии.
– Пожалуйста, Финн, можно мне хотя бы на пять минут выйти оттуда и побыть наверху? Пожалуйста, я умоляю тебя, не заставляй меня сейчас снова туда спускаться. Я не… не выдержу.
Я медленно киваю, вытирая новую порцию слез.
– Тише. Я рядом.
Не могу сдержаться, и снова прижимаю ее к себе. Она несмело обвивает руками мою талию, а потом сжимает руками сильнее, и по мне прокатывает волна какого-то нереального блаженства. И пускай сейчас она обнимает только потому что ей страшно, мне пока этого достаточно. Я просто хочу ощущать на себе ее руки. Хоть где-нибудь.
Я подхватываю ее на руки и несу в гостиную.
– Куда?
– испуганно спрашивает она.
– Пойдем, нагрею тебе молоко с медом.
– Я могу идти сама.
– Пол холодный, а ты босиком. Не брыкайся, Мишель, я могу тебя выронить.
– Ты не выронишь, - негромко произносит она и кладет голову мне на плечо.
Я улыбаюсь.
– Не выроню.
Укладываю ее на диван, прикрывая голые ноги пледом, а сам иду на кухню, чтобы нагреть молоко.
– Корицу добавить?
– Да, спасибо.
Когда вхожу в гостиную, она уже уютно скрутилась под пледом и включила телевизор. Я хмыкаю, когда вижу снова канал о животных. Протягиваю ей чашку и она, сев, жадно отпивает.
– А печенья нет?
– спрашивает, а потом слегка краснеет. Ох, этот румянец что-то такое творит со мной. И ведь не девственница уже, и не восемнадцать давно, а все равно не утратила этого свойства - краснеть по каждому поводу.
– Есть, - отвечаю и приношу ей печенье с шоколадной крошкой.
– Прости за наглость, - тихо говорит она.
– Спасибо.
Мишель берет с тарелки печенье и смачивает его в молоке, а потом засовывает в рот размокшей
– Мишель, я хочу, чтобы ты осознала всю степень опасности побега. Я понимаю, что тебе невыносимо все время находиться взаперти, но я не могу тебя отпустить. Я сойду с ума, зная, что ты где-то там бродишь без защиты. Если они поймают тебя - а они поймают, это дело времени, - то обязательно нанесут вред. И хорошо, если это будет быстрая смерть. Но в банде к женщинам немного другое отношение, знаешь ли.
– Мне вспоминаются слова Адриана о деятельности Райана и хороших девочках, и меня передергивает.
– Ты больше не будешь жить в подвале, но и из дома ты выйти не можешь. Максимум, который я могу тебе позволить, - это выйти вместе со мной кормить собак утром и вечером.
– Они меня загрызут.
– Они привыкнут к тебе, если ты будешь со мной и будешь помогать их кормить.
– Это питбули, Финн.
– Я в курсе, - усмехаюсь.
– Давно они у тебя?
– Лет пять уже.
– Так они и раньше были? До…
Киваю.
– Да. Эти собаки со мной давно. Я забрал их из приюта.
– Из приюта?
– она оживилась и улыбается.
– Ты серьезно? Суровый…
– Только не начинай, - резко осаживаю я.
– У меня же не болонки.
Мишель смеется, а я залипаю на ее смехе. Он как будто проникает мне под кожу.
– А я бы посмотрела на болонок, которых ты воспитываешь. Нет, дрессируешь. Суровым таким тоном, знаешь?
Она откидывает голову назад и теперь смеется громче, а по моей коже прокатываются волны удовольствия от этого звука. Я даю ей спокойно забавляться, понимая, насколько тяжело ей было все эти дни взаперти. И даже моя компания не могла скрасить ее заточения.
– Все?
– спрашиваю, когда она вытирает слезы из уголков глаз и восстанавливает дыхание.
– А теперь серьезно, Мишель. Нам грозит опасность.
Ее улыбка сползает с лица, и она слегка хмурится.
– Но ты же заручился поддержкой полиции.
– Она негласная. Мне помогают и прикрывают, но не защищают. Так что и у тебя нет защиты.
– А нельзя твоего человека из полиции попросить меня защитить?
– Лучше меня это никто не сделает, Мишель, - возражаю я. Даже если сделает, я не готов ее отпустить и полагаться на чужие навыки.
– Теперь я - твоя единственная и самая надежная защита. Ты мне не доверяешь свою безопасность?
– спрашиваю немного игриво, чтобы расслабить ее хотя бы на секунду.