Случайная знакомая
Шрифт:
— Мамочка, разве у меня есть брат?
А мамочка сама в растерянности.
— Как, ты не знаешь моего брата?
— Нет.
Это и в самом деле было так. Ольга Николаевна сегодня впервые услышала о существовании Нининого брата.
— Мамочка, почему?
И, как ни крепилась Ольга Николаевна, ей пришлось открыть Нине то, что скрывалось от нее. Нина была не родной, а приемной дочерью. Ольга Николаевна впервые увидела Нину четырнадцать лет назад в детском приемнике. Такую маленькую, хилую, что никто не мог даже определить, сколько ребенку лет: год, два, три… Ольга Николаевна пожалела больную девочку и стала навещать ее по воскресным дням. И так как девочка значилась в приемнике круглой сиротой,
— Портрет девушки народа нахчи в газете, какой позор!
Нахчи — значит чеченцы. Хамзат Гацаев — человек молодой. В старое дореволюционное время он не жил. Однако этот молодой человек демонстративно подчеркивал свою приверженность к старым родовым обычаям. А согласно этим обычаям, нахчийской девушке надлежало жить замкнуто. Только в кругу семьи и для семьи. А его сестра Нина была в переписке чуть ли не со всем миром. Ей писали, она отвечала и, быть может, отвечала не только девчонкам, но и мальчишкам. Что из того, что мальчишкам-голубеводам по двенадцать — четырнадцать лет. По древним обычаям, девушке запрещено переписываться даже с двенадцатилетними, даже с голубеводами.
А может, отступление от обычаев не ограничивается только перепиской? И вот добрый брат, еще даже не видя сестры, организовал за ней слежку. Так за спиной у Нины появилась тень, которая ежевечерне являлась к Хамзату с докладом.
— Нину вызвал к доске учитель…
— И она вышла? И она отвечала ему, мужчине? Но ты хотя бы подслушал, о чем говорили эти презренные?
— Подслушал, но ничего не понял. О каких-то синусах и косинусах.
Хамзат схватился за голову:
— О я, несчастный брат!
А на следующий вечер новый донос:
— Утром на стадионе состоялся волейбольный матч…
— Моя сестра играет в волейбол? Неужели в майке, трусах?
— Совершенно точно, в майке.
— О, позор на твою голову, Хамзат!
Нужно было принимать какие-то экстренные меры, чтобы вырвать сестру из века двадцатого и возвратить ее назад — в век девятнадцатый. И вот Миша ведет Хамзата Гацаева в дом Гомзиных.
— Знакомьтесь, это брат Нины.
Ольга Николаевна горячо жмет руку гостю. Он и в самом деле очень похож на сестру. А сестра как увидела брата, так сразу же бросилась к нему на шею.
— Дорогой, как я рада!
А брат резко отстранил сестру.
— Что ты! Что ты! Нахчийская девушка не имеет права обнимать никого, кроме своего будущего мужа.
— Но ты же мой родной брат!
— Даже
— Бог с ним, с шариатом. Жили мы без него. Будем жить и дальше так.
— Дальше ты будешь жить и не так и не здесь.
— Ты хочешь разлучить меня с мамой?
— Твоя мама давно умерла.
— А Ольга Николаевна?
— Вместо нее мы найдем тебе другую мать, знающую наши обычаи!
— Мне не нужно другой.
— Как, ты собираешься ослушаться брата? — сказал Хамзат и полез в карман за ножом. Он всегда, когда злился, принимался строгать палочку. — Имей в виду, — продолжал наставлять Хамзат, — неподчинение воле старшего брата строго карается шариатом.
— Но я люблю Ольгу Николаевну, — сказала Нина и заплакала.
Слезы сестры, по-видимому, смягчили сердце брата, и он согласился не разлучать ее с названой матерью, но только при том условии, если дочь и мать примут к неуклонному исполнению три его требования: первое — немедленно прекратить работу в кружке натуралистов, так как работа по селекции увеличивает число писем, приходящих в адрес Нины, а переписка по почте противопоказана девушке древними обычаями; второе — бросить с завтрашнего дня школу, ибо в школе с Ниной каждую минуту может заговорить учитель-мужчина, а это запрещается шариатом; третье — не выходить из дому с непокрытой головой.
— Как, ты хочешь надеть на меня паранджу?
— Паранджу носят в Узбекистане, а ты должна прятать лицо от посторонних под черным платком.
Хамзат сказал и ушел, и снова за спиной у Нины появился соглядатай, который следил, как сестра выполняет наставления брата. А Нина и не думала подчиняться сумасбродным требованиям брата. Хамзат просто-напросто забыл, в каком веке и в какой стране он живет.
Непослушание сестры бесило брата. Он снова отправился к сестре.
— Собирайся, едем.
— Куда?
— К Гирею.
— А он кто?
— Гирей — твой муж.
— Да вы что, в своем уме? — бросилась на защиту дочери Ольга Николаевна. — Какой муж? Нина — ребенок, девочка. Она учится еще в восьмом классе.
— Если девочка может без посторонней помощи поднять одеяло с подушкой, то старший брат по законам шариата может выдать ее замуж. И я уже нашел жениха. Это Гирей. Правда, Нина будет у него не старшей, а лишь третьей женой. Но третья — это тоже не последний человек в доме. И у третьей немало приятных обязанностей. Нина будет штопать и стирать мужу, кроме того, дважды в неделю старшая жена разрешит ей мыть Гирею ноги.
Нина вскочила и сказала:
— Я не пойду к Гирею в жены.
— Не забывайся, Нина! Ты дочь народа нахчи.
— Неужели все дочери этого народа бросают школу и с пятнадцати лет моют ноги своим мужьям?
— К сожалению, не все. Есть такие, которые кончают школы, университеты и становятся врачами, учителями, инженерами. У этих девушек были плохие, слабохарактерные братья. А твой брат, Нина, не такой. Гордись им и не подводи его, тем более что аванс за тебя с Гирея уже получен.
— Ты продал меня?
— Ну и что же тут удивительного? Тебя же продал не чужой человек, а родной, любящий брат.
Нина смотрела на любящего брата и не понимала, говорит он с ней всерьез или зло шутит. А тот без улыбки во взоре уже предъявляет девушке ультиматум:
— Тебе дается на сборы три часа. К десяти вечера муж Гирей приедет за тобой. Не поедешь с ним добровольно — тебя свяжут и увезут силой.
— Я буду кричать, драться.
— Не советую. У моего соседа была сестра. Она тоже решила жить по-новому, по-своему. Где теперь эта своевольница? Исчезла. Испарилась. Полгода никто не может найти следов ее. Вот что значит для девушки ослушаться старшего брата, — сказал Хамзат и, вытащив из кармана нож, стал строгать палочку. — Кстати, не вздумай жаловаться милиции. Это не поможет.