Случайная знакомая
Шрифт:
— А их и читают.
— Кто?
— Артисты.
— Правильно у вас об этом написано. Ай, Шурик, порадовал отца.
— Вы разве не знали, что Шурик пишет стихи?
— Узнал только вчера из вашего фельетона.
— Странно, вы же отец.
— Этот отец четыре года не живет с семьей. Ушел, поссорился с женой.
— С сыном вы тоже в ссоре?
— Нет.
— Почему же не видитесь с ним?
— У меня вторая жена.
— Если ты боишься коз, не ходи ловить стрекоз, — процитировал я Шурика.
— Козы я не боюсь,
— Понятно.
И папа Шурика снова протянул губы фельетонисту.
— Вы открыли талант Шурика. Написали фельетон. Это не все. Юному таланту нужно создать условия, чтобы он созрел, набрался сил. Доведите доброе дело до конца. Напишите второй фельетон.
— О чем?
— Заставьте милицию прописать меня в квартире второй жены. Это же ненормально. Отец юного таланта, может, второго Есенина или второго Маяковского, живет с женщиной без всяких прав на ее жилплощадь.
— Это право поможет оформиться второму Есенину?
— Обязательно. Как только меня пропишут, я перестану бояться козы и войду в контакт с сыном.
— Возьмете его из Ленинграда в Москву?
— Нет, он будет жить там, я здесь. Я обязуюсь оказывать благотворное влияние на развитие юного таланта с помощью регулярной переписки. У меня хороший вкус, кругозор. А у нее и вкус грубее и кругозор уже.
— Кого вы имеете в виду?
— Мать Шурика, мою первую жену.
— Кругозор узкий, а вы не побоялись оставить у нее Шурика. Бросили сына, четыре года не вспоминали.
— Господи, я же не знал тогда, что Шурик — талант, что через год начнет писать стихи, которые будут читать со сцены артисты. Шурик был тогда худенький, плохонький. И вот на тебе — плохонький берет и сочиняет такую прелесть, как «Ледяные солдатики».
На крыше сосульки всю зиму висят, Они, как солдатики, дом сторожат, Растают солдатики этой весной, И больше они не вернутся домой…Золотко, вас просит отец. Напишите второй фельетон. Помогите несчастному прописаться в Москве. Поможете?
— Нет.
Отец Шурика круто повернулся и, не попрощавшись, выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся и, стоя в открытых дверях, сказал:
— Понимаю, вы не верите в то, что я могу исправиться, стать хорошим отцом. Ладно, не помогайте мне как отцу, помогите как соавтору.
— Кто кому соавтор?
— Я родил Шурика, вы написали о нем. Значит, мы не чужие друг другу люди.
И, широко распахнув руки, соавтор чуть ли не бегом бросился к моему столу.
— Ну как, золотко, напишете?
— Нет, — еще раз сказал я.
Много лет я крепко держался этого «нет», скрывая от читателя имя посетителя, который
1947 г.
Обтекаемые люди
Директор Института генетики и селекции тяжело захворал. А так как этот директор был не только большим ученым, но и человеком доброго сердца, то весь институт переживал его болезнь. Вместе со всеми печалился и ученый секретарь института Роман Петрович Кругляков. Но эта печаль была показной, а в действительности Роман Петрович лелеял мечту занять место директора.
«Вряд ли Алексей Петрович встанет с постели, — думал Кругляков, — старику как-никак под восемьдесят».
И Роман Петрович весьма тонко и хитро готовил сотрудников института к мысли, что, кроме него, Круглякова, быть директором некому. Однако претензии Круглякова были малообоснованными. У него не было для роли научного руководителя ни таланта, ни глубоких знаний. Человек холодный, черствый, Роман Петрович все человеческие добродетели подменял лицемерием. Он не стеснялся спекулировать самыми святыми для советского человека чувствами и понятиями. Но разглядеть подлинное лицо ученого секретаря было не так просто, ибо Кругляков весьма искусно прикрывал пустоту души своей «правильными» словами. И многие верили этим словам, считая Круглякова человеком честным. Но он не был честным, он был гладким, «обтекаемым».
«Надо уметь держать нос по ветру, — думал Кругляков, — иметь хороший нюх».
Этот нюх в конце концов и подвел «обтекаемого» человека. Разоблачить Круглякова, сорвать с него маску помог молодой писатель Леонид Зорин. Причем сделал он это не на собрании, а в пьесе. Леонид Зорин написал о Круглякове сатирическую комедию. Правда, не все в этой комедии было совершенно, некоторые действующие лица были выписаны бледно, тем не менее пьеса удалась, и товарищи поздравили Леонида Зорина с успехом. Художественный руководитель Театра сатиры так и сказал драматургу:
— Чудно, чудно! Это то, что нам нужно. Конечно, кое-что придется дописать, переделать. Вы ведь не откажетесь поработать вместе с театром над окончательной редакцией?
— Конечно, с удовольствием! — сказал драматург.
— Ну, что же, — заявил худрук, — дадим прочитать комедию директору — и по рукам.
Директору пьеса тоже понравилась.
— Она написана специально для нас, — сказал директор. — Остро, хлестко.
Руководителям театра пьеса пришлась по душе. Как будто все, можно приступать к репетициям. Но не тут-то было. Против пьесы выступил артист Эн.