Случайно
Шрифт:
Ева: Тебе что, трудно взять другую? Так я точно засну, мне нужно положить что-нибудь под мою бедную коленку после этой экзекуции, а твоя подушка как раз идеальной формы.
На самом деле ощущения в колене были прекрасные, но она не хотела признаваться в этом Майклу. На самом деле она чувствала себя лучше, чем за все последние годы, и Еве было досадно, хотя она и понимала, что это эгоизм, что Майкл ни разу за их долгую — больше десяти лет! — совместную жизнь не заметил, что у нее больное колено. Для этого им понадобилась какая-то незнакомая девица. Сколько еще мелочей от него ускользнуло? И сколького не замечала она, привыкнув молча принимать его «странности»?
Она отдала Майклу подушку; он тут же погасил
Ева неподвижно лежала в темноте, сложив руки на животе. Лежала, а ее раздражение все росло и росло.
Она очень осторожно выбралась из постели, надела халат и тихонечко спустилась вниз.
Амбер лежала на заднем сиденье своей машины. Увидев Еву через опущенное окно, она ногой распахнула дверцу и свернулась калачиком, освобождая местечко для Евы.
— Не спится? — спросила она.
Ева помотала головой.
— Хочешь прокатиться?
— Если ты не занята, — сказала Ева.
Амбер расхохоталась и дернула плечом.
— По уши, — сказала она.
— Ну, то есть, я хотела сказать не «занята», а «устала», — поправилась Ева. — Если ты не устала.
— Да ни капельки, — сказала Амбер. Она перелезла через спинку на водительское сиденье и открыла переднюю дверцу для Евы.
Сорок миль в час по проселочным дорогам Норфолка, фары освещают ошалевших насекомых и серые придоржные кусты. У обеих, у Евы и у Амбер, локти на опущенных до конца стеклах, их овевает прохладно — теплый ночной ветерок.
Я чувствую себя преступницей, — сказала Ева.
Люблю ехать куда глаза глядят, — сказала Ева. — Гораздо больше, чем ехать куда-то.
Мы прямо как Тельма и Луиза, — сказала Ева.
У-ух! — сказала Ева.
— Мне было двадцать три года, — сказала Ева, — я ехала в лондонском метро, а напротив сидел парень, ужасно симпатичный парень. Он читал какую-то книгу. Это меня и зацепило — книга была умная, а у него на груди была табличка работника «Карри». [48] И на этой самой табличке было написано его имя, Адам. Я подождала, пока он поднял голову и заметил мой взгляд, и тогда сказала: ты в жизни не поверишь, но меня зовут Ева. А он ответил: ты в жизни не поверишь, сколько девушек подходят ко мне и говорят, что их зовут Ева. Потом улыбнулся и как ни в чем не бывало уткнулся в свою книгу, словно я перестала сауществовать. Я впервые осмелилась на подобный поступок — то есть я не заговаривала первой с парнями, разве что здоровалась, и уж тем более не обращалась с такой тирадой к человеку, которого увидела впервые в жизни. Я встала, собираясь выйти из вагона, но сначала подошла к нему, наклонилась, — кстати, он читал книгу про одного польского режиссера, Адам всегда интересовался вещами, которые входили в моду и вызывали общий интерес только через несколько лет. Так вот, я наклонилась к нему и сказала: да, но до тебя не дошло — я настоящая Ева, та самая, и потом я вышла, это была не моя остановка, но мне позарез надо было выйти. Я поднялась по эскалатору, вышла на улицу и встала там на ветру, злясь на себя, дуреху, но в то же время испытывая восторг. Я повторяла себе: «он того не стоит» — ну понимаешь, он же работал в «Кэрри», и была права, потому что, как оказалось позже, он был лишен честолюбия, напрочь, можно сказать, что Адам обладал «античестолюбием». Но в результате я стояла в совершенно незнакомом месте, абсолютно не представляя, что это за район, теперь мне надо было покупать новый билет, потому что я вышла на улицу, и я повернулась, чтобы пойти к метро, — и тут вижу его, прямо за своей спиной, как в старых фильмах, еще и дождь капал, классический кадр, ха-ха, и тогда я говорю привет, и он говорит привет, и я спрашиваю, ты что, специально вышел за мной из вагона и поднялся по эскалатору наверх? А он говорит: да нет,
48
«Карри» (Сипу) — сеть закусочных быстрого питания в Великобритании.
Закончив, Ева откинулась на сиденье.
— Здорово, правда? — воскликнула она. — Как это он сказал: ты правда Ева?
— Боже, какая нудотина, — сказала Амбер.
— Чт… Что? — спросила Ева.
— И это все? — сказала Амбер. — Это и есть момент истины, кульминация, встреча-двух-сердец, только между нами девочками, звон свадебных колоколов, и все пустились в пляс? Нет, подруга, Богом клянусь, тебе придется поведать мне байку повеселее, на х…, иначе я сейчас захраплю прямо за рулем.
— Ты что, заснешь? — засмеялась Ева.
— А дальше пойдет рассказ о том, как ты рожала своих деток, как это было ужасно или как легко, да насрать мне, вот же бля, — сказала Амбер.
— Что ж, с Магнусом, как ты знаешь, были трудные роды, но в результате мы оба полностью оправились. Если честно, это после Астрид я как-то совершенно расклеилась. Я до сих пор это ощущаю. Но малыши так чудно пахнут! Поверишь, я все бы отдала, только бы еще раз вдохнуть запах своего маленького, — сказала Ева.
Амбер швырнула недокуренную сигарету в окно — она была в ярости. Похоже, шутки кончились. А машина неслась все быстрее. Амбер словно всем весом давила на педаль газа. И с каждым словом выжимала из двигателя еще и еще.
— Иссус уписался на х…, все эти бесконечные сраные вечные кретинские сюси-муси, — уже кричала она.
— Прошу тебя, сбавь скорость. И хватит ругаться, — попросила Ева.
— Заехать бы тебе со всей дури под дых, — сказала Амбер. — Вот тогда тебе будует что вспомнить.
Она сняла руки с руля и шарахнула по нему раскрытыми ладонями. Машину повело и тряхнуло.
— Не надо! — крикнула Ева.
Машина затряслась, сильно накренившись вправо, когда Амбер на скорости еле вписалась в левый поворот.
Еве стало по-настоящему страшно.
Ева поехала в Лондон на встречу с издателем. После Норфолка Лондон показался ей нереально шумным и суетливым.
Аманда, глава издательства, пригласила ее пообедать в «Алистер Литтл» в Сохо — теперь они могли себе это позволить. По дороге Ева остановилась и дала нищему фунтовую монету. Аманда порылась в сумке, чтобы последовать ее примеру. Пока они шли от конторы к ресторану, Ева останавливалась и подавала каждому, кто просил милостыню, — просто чтобы посмотреть на реакцию Аманды.
— Держите, — сказала Ева, протягивая жалкому потрепанному мужчине купюру в пять фунтов.
Тот застыл в изумлении. Потом засиял. Он пожал Еве руку. Аманда немного подумала, потом заглянула в кошелек, в отделение для купюр, и достала десятку, новенькую, коричневую.
Ну ни хрена себе, подумала Ева.
Мужчина дернулся, будто в танце.
— Благодарю вас, дамы, — сказал он. — Удачного вам дня.
Ресторан был заполнен людьми, которые пришли посмотреть, кто еще обедает в этом ресторане.
У Аманды всегда был такой вид, как будто она составила и зазубрила список вещей, который надо обсудить с Евой и потом, по мере их «непринужденной» беседы, мысленно ставила галочку напротив каждого пункта. Шестьдесят семь с половиной тысяч, и продажи растут, сказала она, разделавшись с пунктами «семья» и «отпуск». Это потрясающе. Спрос на первые пять книг тоже совершенно фантастический. Ну и конечно я хочу задать вам вопрос, ответ на который жаждут услышать ваши поклонники. Как продвигается новое «Интервью»?