Случайностей не бывает
Шрифт:
Он слушал их в пол-уха и в этот раз смотрел не в телефон, а внимательно по сторонам. И ещё — на Яну, украдкой. Он хотел заметить, как из вагона выходят лишние пассажиры, и угадать, кто из вошедших поедет с ними Туда.
Сначала смотрел на лица, но подумал, что если у какой-то нечисти вместо лица морда, то в Москву она приедет в маске. Стал смотреть на ноги. Ни копыт, ни мохнатых лап не заметил. Подумал, что каждый день, когда жил в Москве, видел кучу людей, которые с виду нечисть нечистью. И теперь непонятно, это московские фрики,
Вот за день, перед тем, он попал Туда, по вагону, где он ехал, прошли ряженые, колядовали. С лицами, разрисованными гуашью. Или с ничем не разрисованными мордами? Или мужик стоял на перроне с кружкой чая. Артём ещё подумал: куда он её денет, когда допьёт? Или девушки, которые косят под эльфов, с зелёными волосами, они косят, или они на самом деле?
Перед Комсомольской Артём отметил, что народу в вагоне меньше не стало. Даже как-то прибавилось. Он хотел спросить у Духа, но тот увлечённо объяснял Яне, откуда Тут берётся горячая вода. Артём думал, драконы нагревают. Оказалось, свои драконы только в богатых домах, за городом, а для всех воду в трубах через вулкан прогоняют.
На Комсомольской не вышел никто, насколько он мог увидеть. Зато человек десять вошли. Дух уже агитировал Яну вступать в дружные ряды случайников.
Что характерно, даже в плотно заполненном вагоне никто Духа не касался, и внутрь него не вставал. Со стороны это, видимо, выглядело как сумасшедшая девушка, которая активно общается с полутора квадратными метрами пустого пространства.
Перед Красносельской вагон тряхнуло, свет погас на несколько секунд и снова включился желтее и тусклее, слегка подрагивающий, как от свечей. Но если первый раз, соскальзывая Туда, Артём был в вагоне один, сегодня утром кроме него и Духа в вагоне было не больше десятка не-человек, то сейчас ехал полноценный час пик.
— Дух, — позвал Артём.
— Да подожди ты, — отмахнулся Дух, — а потом она мне говорит: «Вам как существу бесплотному служебное жильё не полагается». А я ей: «Милочка, сейчас я сяду вам на колени, и вы получите представление о том, что такое полновесная бесплотность».
— Дух!
Артём ткнул внутрь него рукой, что действовало на Духа, как дёрганье за рукав на человека.
— Да чего тебе?
— Приехали. То есть проехали. Красносельскую проехали.
Дух всмотрелся в темноту за окном, обернулся, поднял брови, обернулся, поднял брови ещё выше. Снова посмотрел за окно. Прищурился на Артёма.
— Это не я, — на всякий случай оправдался он.
— Ну так и не я, — буркнул Дух.
— А что случилось? — заинтересовалась Яна.
— Как-то тесновато, — нахмурился сказал Дух.
— Да ну, нормально, — не поняла его Яна.
— Народу много, — попытался объяснить Артём. — Людей, — уточнил он.
— А кого ты хотел найти на красной ветке в середине дня? — начала Яна иронизировать, но споткнулась. — Ой, ну да. У вас же не метро, а труповозка.
Дух, не меняясь в лице, положил руку ей на шею и слегка сжал.
— Живой, живой, извиняюсь, — прохрипела Яна.
Пошли станции Чёрной ветки.
На остановках Яна прилипала к окну, на перегонах продолжая выжимать Табачного Духа. Но тот отвечал без прежнего энтузиазма, лицо его оккупировал задумчивый Шерлок Холмс.
— Это не наши, — сказал Табачник после Хованщины. — Это люди, у нас отродясь столько людей сразу не жило.
— Но это же Чёрная ветка. Как они сюда попали? — спросил Артём. — Может, как я, случайно?
— Артемиус, ты нудный и глупый, сколько раз повторять, случайностей не бывает. Ну, давай ещё посмотрим.
Яна их забот не знала, и пыталась увлечь Духа в разговор о том, как разные виды нечисти воспринимают друг друга.
— Не реагируют, — сказал Дух.
— Как это? — не поняла Яна.
— Не реагируют, — повторил Дух Артёму, отвернувшись от Яны. — Люди не реагируют. А должны, если они сюда, как ты попали.
Поезд отъезжал от Малюты Скуратова к Загробской
— Э-э-э, да.
Артём хорошо помнил, как он сам метался по вагону, попав на Чёрную ветку первый раз.
— Ой, точно, — Яна тоже сообразила, о чём речь. — А что они такие пришибленные? — Прошептала она.
— Я не знаю, — сказал Дух таким тоном, спрашивать ещё что-то мог только самоубийца.
Через пять минут громкая связь пробулькала с хрипеньем:
— Следующая Конечная, поезд дальше не идёт, давайте, готовьтесь все на выход, чтобы я потом никого не ждала-стояла!
Из динамиков послышался звук смываемой воды и поезд начал тормозить.
— Давай проведём маленький эксперимент. — Дух потыкал пальцем в ближайшую спину. — Выходите?
— А? — как будто проснулся обернувшийся пассажир. — Что? А где…
— Конечная, — подсказал Дух.
— А? Да-да-да, выхожу, — крайне неуверенно сказал пассажир, испуганно озираясь. — А что за…
— Конечная, — ещё раз любезно подсказал Дух. — Станция. Это после Кагановича.
— Кагановича, да… — Пассажир выдохнул с облегчением, как будто это называние всё объясняло. — Да, выхожу, конечно, — сказал он уже твёрже.
Глаза у него при этом оставались стеклянными.
За окнами замелькали колонны и стены из красного кирпича.
Но их мешала рассмотреть стоящая на перроне толпа.
Поезд остановился, двери открылись со скрипом, которого на московском участке этой красно-чёрной ветки и в помине не было. Стоящие на перроне молча смотрели на стоящих в вагоне. Затем, шаркая подошвами, люди на перроне потеснились. Прибывшие начали выходить, заполняя образовавшиеся в толпе на перроне пустоты. Наконец в вагоне остались только Табачный Дух, Артём и Яна. И Артёму, и Яне выходить было страшновато.