Случайностей не бывает

Енин Евгений

— Бу-у-у! — заорала Яна в регулятор, выплюнула его и повторила, — А-а-а! Там! Там!

Она пыталась отпихнуть буксировщик подальше, но он был к ней пристёгнут. К Ахмеду тоже.

— Что такое?

Уроненный Ахмед быстро поднялся. Но Яне наконец-то удалось лишить его спокойствия.

— Там! Кто-то! Внутри! А-а-а!

— А! Там бобры.

— Бобры?!?!

Глаза Яны заполнили всю маску.

— Бобры. Бешеные.

— Бешеные бобры???

Маска чуть не лопнула.

— Ну да. — Хасан снова успокоился. — На обычных мы не успеем.

Яна заметила, что

из корпуса буксировщика вместо гребного винта торчал хвост. Бешеного бобра.

— Бобры. Бешеные, — бормотала она через минуту, приходя в себя. — Ну а что я хотела? Водяные. Черти. Бобры. Тоннель затопленный. Но с бешеным бобром чего мне бояться? С бешеным бобром мне ничего не страшно.

Она взяла в зубы регулятор, выдохнула и погрузилась с головой.

* * *

Пока ещё было мелко, буксировщики не включали, шли на ластах. Яна светила фонарём на рельсы и шпалы под ней и думала, что они первые дайверы в мире, ныряющие в московском метро. Из людей, конечно. И ещё подумала, что в книжку, куда заносят погружения, такой дайв не впишешь: иначе глубже ванны в дурдоме никуда больше не нырнёшь.

Через некоторое время Ахмед дал знак посмотреть наверх.

Разговаривать под водой, конечно, нельзя, и дайверы общаются знаками. При желании и умении, с помощью знаков можно довольно оживлено болтать, ругаться и даже рассказывать анекдоты.

Яна подняла луч фонаря и увидела свод тоннеля: они дошли до полностью затопленной части. Ахмед дал знак включить буксировщики.

Плывшие перед ними унеслись вперёд, как будто их к ракете привязали. Ахмед нажал на большую красную кнопку на корпусе их буксировщика. Даже сквозь воду Яна услышала дикий вопль и почувствовала сильнейший рывок. Не будь она пристёгнута, не удержалась бы. Рельсы под ними слились в размытую дорожку. Буксировщик издавал звук, похожий на визжание бормашины. Яна не знала, это звук от вибрирующего в воде хвоста, или это визжит сам бешеный бобр внутри своей торпеды.

Чуть привыкнув к ситуации, Яна принялась наслаждаться полётом по тоннелю. Это был именно полёт, в полностью затопленном тоннеле не было ощущения воды, они ни на что не опирались, не гребли руками или ногами, не тонули и не всплывали, их несло в нескольких метрах над рельсами, как бывает только во сне. О том, что они двигались через субстанцию более плотную, чем воздух, Яне напоминала разве что вибрация шлага, по которому она получала воздух. И ещё уши закладывало, по мере того, как тоннель уходил вглубь, приходилось их продувать.

Яна перестала чувствовать время, и не сразу поняла, что это за свет мелькает впереди. А это Уфук сигналил фонарём: «Внимание!» Ахмед нажал большую зелёную кнопку, из буксировщика свозь воду донёсся вопль, они замедлились.

Приближалась Фрунзенская.

Теперь три пары дайверов и Байрам плыли медленно и рядом. Ахмед тронул Яну за плечо, показал знаками: «Смотри туда», и выключил фонарь. Яна погасила свой. Тоннель был совершенно тёмный, как пещера, редкие дежурные лампочки не выдержали наводнения. Но впереди сквозь воду пробивался слабый свет. Значит на станции какие-то лампы ещё работали. И что-то

там плавало.

Они подплыли поближе.

И Яна снова закричала в регулятор от ужаса.

Если на предыдущих станциях люди стояли стеной у края платформы, то на Фрунзенской они плавали во всём трёхмерном пространстве станции.

Конечно! Они же были здесь, когда тоннель затопило.

Люди плавали, как стояли, по стойке смирно. Но кто-то прямо, кто-то боком, кто-то вверх ногами. Низко, посередине, под самым потолком. Они плавали над платформой, они плавали над рельсами. Буксировщики пришлось выключить, вызвав новые вопли бобров, чтобы ни в кого не врезаться.

Яна начало трясти. То ли от холода, то ли от того, что она плывёт через суп с утопленниками.

В середине Фрунзенской через тела пришлось протискиваться. Их отталкивал в сторону Ахмед, Яна старалась мертвецов не касаться, но равно приходилось хоть пальцем, но упираться, в жёсткие, как выяснилось, тела, чтобы не тыкаться в них маской.

Яна раньше вообще покойников близко не видела, даже на похоронах ни разу не была, а тут их несколько тысяч плавало. А ещё говорят, что дайвинг — это весело.

Бац!

По маске ударил чей-то ботинок, она съехала набок, и начала протекать. А когда на горячий лоб льётся вода температурой плюс четыре градуса, дыхание организм перекрывает автоматически, полностью уверенный в том, что тонет. Яна зажмурила глаза, потому что глазам холодная вода не только неприятна, но и не полезна, восстановила дыхание и выгнала из маски воду. Пока она плыла вслепую, несколько раз натыкалось на что-то твёрдое. Ну понятно, на что.

Наконец, она проморгалась, поймала фонарь, болтавшийся на шнурке, направила вперёд. Прямо в лицо мертвеца. И не смогла отвести взгляд. Есть в смерти что-то притягивающее. Она рассматривала кожу, покрытую крохотными пузырьками воздуха, синеватые чуть приоткрытые губы, волосы, развевающиеся, как на очень медленном ветру, глаза, открытые, и внимательно на неё смотрящие.

Что???

Яна выдохнула от страха весь воздух, что был в лёгких, провалилась на полметра, потеряв плавучесть, и стала лихорадочно крутиться влево — вправо, тыча лучом фонаря во все тела, что были вблизи.

Все смотрели на неё.

— Бу-у-у! — Яна снова заорала в регулятор, привлекая внимание Ахмеда и всех остальных.

И начала показывать одним пальцем на покойников (они), двумя пальцами себе на глаза (смотрят), одним пальце себе на грудь (на меня), лихорадочно повторяя движения. Всё-таки специального знака «покойники на меня смотрят» в дайвинге до сих пор не было.

По телам заскакали лучи фонарей, водяные проверяли её сообщение.

Все глаза вокруг были открыты, все следили за ними.

А ещё она заметила, как у одного человека чуть дрогнули ладони. И у другого. А у третьего ладони сделали загребающие движения. А четвёртый сделал отчётливую попытку поплыть брассом. Не сводя глаз с Яны, как ей показалось.

А ещё оказалось, что нет ничего невозможного, в том, чтобы плыть, таща за собой буксировщик размером с торпеду, с бешеным бобром внутри, и брыкающегося водяного.