Случайные дети для мажора
Шрифт:
Выхожу. Холодно, пасмурно, все серо и убого. Несколько покосившихся домишек — вот и вся улица, где живут родители Вики. У калитки проведен звонок. Звоню. Жду. Долго жду и упорно звоню. Уже весь продрог в левайсах и мокасинах.
Наконец, слышится лай собаки с соседнего участка, а затем чапанье галош по раскисшей глине, и калитка со скрипом открывается.
— Что надо?! — прищуривается на меня пожилая женщина в ватнике и платке.
— Марина Аркадьевна?! — нацепляю я на морду самое очаровательно выражение, которое действует абсолютно на всех представительниц женского пола, от восемнадцати
Бабка смущается, хлопает белесыми ресницами. Я же говорил, что действует!
— Я — Рустам Громов. Звонил вам днем.
— Угу. Точно. — кивает хозяйка избушки, с интересом обсматривает меня с головы до ног, заглядывает мне за спину, оценивающе глядит на «дьябло», хмыкает, качает головой, и только потом указывает на дом, посторонясь: — Ну заходи, коль приехал.
— Небось и впрямь нашей Вике детев организовал! — хмыкает Марина Аркадьевна, — Ты глянь-ка Витя, какой постреленок путь проделал, чтобы нас отыскать!
Хм… постреленок? Это она меня так назвала?! Ну и словечко… такое чувство, что в век девятнадцатый попал.
В родовом «поместье» Кудряшкиных царит чистота и убогость. Видно, что Марина Аркадьевна прекрасная хозяйка, но вот денег совсем у них в обрез. Но мне это только на руку!
Старый ковер на стене, потертый оббитый красным бархатом диван, подле еще один, неожиданно новая плазма с небольшой диагональю. Не самой дорогой фирмы, но все же висит на противоположной от ковра стене. Видны упаковки лекарств, тонометр, в корзинке вязание, а с печи, развалившись, почти как человек, одним желтым глазом глядит на меня огромный черный кошак.
— Чем вы болеете, Виктор Петрович? — стараюсь я понравится будущему тестю.
— Цирроз у меня, сынок, а еще астма проклятая! Вот, пил-курил, а теперь на старости лет расплачиваюсь… ты если куришь — бросай это дело! — начинает кашлять бедолага.
Будущая теща тут же бросается к мужу. Брызгает ему в горло ингалятором. Баллончик пустеет на «полупшике».
— Закончился, проклятущий! — озабоченно качает головой Марина Аркадьевна, тут же идет вскрывает новый флакон. — Стоит безбожных денег, а кончается, будто водичка там, а не лекарство! — Если бы не Виконька, девонька наша, совсем бы отец загнулся… наших пенсий ни на что не хватает… — горько вздыхает будущая теща.
Мне становится не по себе. Даже не думал, что в таком ужасе и нищете люди живут… Мне стыдно, что ничего не привез старикам с собой. Даже не подумал. Но у меня есть наличка. Оставлю деньгами, они им больше пригодятся.
— А Вика, коза-дранная, взяла и забрюхатилась! — отцу становится получше, и он продолжает разговор. — Вот только про тебя разговору не шло! Другого батю наших внуков предъявляла.
— Мы… это, поссорились с ней в то время! — выкручиваюсь я.
— Мы как узнали, чуть заживо ее не закопали! Отец больной, а она еще два рта собралась привести на свет божий! Но она быстро отбрехалась, что сынок проректорский ей мальчишек заделал!
— Что?! Сын проректорский?! Веник?! — усмехаюсь я. — Это он-то сын проректорский?! Первый раз такое слышу.
— Да, он, и чтобы значит, проблему эту деликатную загладить, он нашу Вику взял взамуж, да еще в Америку
Честно, когда я ехал сюда, то вот никак не ожидал услышать подобное… Веник — сын Павла Викторовича?! Внебрачный что ли? Тогда сходится все, и Америка, и стипендия, и квартирка в Москве… однако!
Кудряшкина — охереть какая шустрая девка! Меня к стенке прижать не удалось, она на Веника детей повесила. Только вот как узнала про то, что он проректорский? Хотя… они жили вместе, на одном этаже общаги. Он — тупой до ужаса, мог взболтнуть лишнего, даже если папаша приказал настрого держать язык за зубами.
Пока не знаю, как именно относиться к этой информации, просто приму к сведению, что за Кудряшкиной, помимо ее родителей стоит и Павел Викторович. А это уже посерьезней. Ну да ладно, может одного моего плана с Кудряшкиными-старшими будет достаточно.
Смотрю на родителей, опускаю глаза вниз, голову закрываю руками.
— Люблю я ее! Сил нет! Нужна она мне, а особенно дети, так что ни пить, ни есть не могу!
— А она что? — сидит с открытым ртом Марина Аркадьевна.
— А она не подпускает меня. Детей подговорила, они меня мало того, что дядей кличут, так еще и дурачком.
— Ах тыж курва! — хлопает по коленке отец, — Чего это она так на тебя взъелась?
Думаю, с минуту, что ответить, а потом решаюсь:
— Понимаете, у меня много денег. Очень много! — вытаскиваю из кармана куртки внушительную пачку пятитысячных купюр.
— И что, настоящие? — недоверчиво глядит на них будущая теща.
— Конечно! Да вы берите! Мы родственники, считай! Я вам теперь помогать буду, сын ваш, получаюсь. Вы вон в каком убожестве живете, я вам новый дом на участке построю. Негоже это, астматику в прогнивших досках дышать!
— Так вот, — продолжаю «откровенничать» с родителями Виктории, — я при огромных деньгах всегда был. Девушки так и вешались на меня. Вика в том числе. Я был пьяный и она… кхм, скажем так, воспользовалась мной.
— Так я и знала, что развратит большой город мою девочку! — сетует Марина Аркадьевна. — Но что поделать, коли лекарства такие дорогие… В нашей деревеньке не заработать.
— Я-то не знал всего этого. Согрешили мы с ней, — решаю валить вину не только на нее, чтобы родителям еще больше понравиться. — она с тестом через месяц ко мне пришла, а я и знать ее не знаю! Она — официантка в ночном клубе, случайная знакомая, правда я видел ее пару раз в университете, но близко, повторюсь, не знал. Как я должен был реагировать?
Родители молчат. Поджимают губы. Глядят на меня в упор. Так, надо себе очки возвращать.
Глава 19. Родители Вики
— И я совершил плохой поступок! Нет мне оправдания…
— Прям как на передаче у Валахова! — восхищается Марина Аркадьевна.
— Ну! Натуральный сериал!
— И что же ты сделал?
— Я не поверил, что она беременна от меня. Ну и аборт предложил.
— Нельзя аборт делать! — подносит красные, натруженные в огороде руки, будущая теща к щекам. — Дитев потом не будет! Коли дал Господь ребеночка, надо рожать!