Случайные мысли

Тильман Любовь

Володька поежился от резкого аромата духов идущей рядом девушки. «У жены духи пахнут совсем не так – пряными лесными травами, и нежные, как она сама…» Отчего-то стало неприятно и, недоумевая в душе, он освободился от дружеских объятий: «Ты…это… шла бы домой… Спасибо, Татьяна, добегу я один».

Возле дома он стал шарить по карманам в поисках ключей: «Что такое…» – в ладони лежал крошечный образок Параскевы Пятницы. Ласково погладил иконку, улыбнулся. Почудился смешливый голос матушки Марьи, Танькино лицо, расплываясь, напомнило мать, а взгляд… Да его жена! Всё понимающая, терпеливая, ожидающая

его с маленьким сыном на руках…

«Домой, домой!» – торопился молодой мужчина. – Как там мои?!»

Несколько человек утверждали, что слышали эту историю от случайного попутчика в поезде, который уверял, что всё это произошло с ним самим:

Владимир начал опускаться на пол, и все подумали, что ему плохо. Однако, когда он стал на колени и, что-то шепча, протянул руки к Татьяне, успокоились, решив, что это очередное его фиглярство. Татьяна, поспешила уйти. Владимир, поднявшись с колен, запалил свечу, а затем вдруг начал дико озираться и, не перекрестившись, бросился вон из церкви, позабыв даже, что к алтарю нельзя поворачиваться спиной.

Те, кто его знал, потом выпытывали Татьяну: что же такого она сказала ему, если всегда весёлый и разговорчивый мужик, метеором пронёсся по улице, ни с кем ни здороваясь и не отвечая на приветствия, а когда продавщица из супермаркета, к которой он долго подбивал клинья, попыталась остановить его, грубо прикрикнул: «Да отстаньте вы все от меня! Что вам всем от меня надо?!» – и так толкнул, что она отлетела метра на два, только и успев произнести вслед: «Хамло!»

Дома, Владимир очень удивил жену, двинувшись от дверей не к столу, как обычно, а к образам. Он довольно долго простоял там, мысленно ругаясь со Святыми, шепча молитвы и крестясь. «Надо совсем бросать пить! – думал он. – Привидится же такое!». Мысли почти успокоились, и всё произошедшее предстало, как ещё одна юморная историйка, каких было не мало в его жизни: «Жена конечно не оценит, у неё набожности на десятерых, а вот с ребятами можно будет посмеяться…».

Владимир оглянулся на супругу: «Стоит ли рассказывать ей о произошедшем?!» Жена, освободив одну грудь, кормила малыша. Солнечный лучик, пробиваясь сквозь ришелье задвинутых занавесок окна, слегка золотил её пышные волосы и обнажённое плечо. Они были так прекрасны в этот момент – мать и сын. Владимир залюбовался, невольно заулыбавшись. Он уже давно перестал замечать супругу, принимая её, как нечто само-собой разумеющееся и теперь, наблюдая эту пасторальную сценку, не понимал, как он мог не видеть этой зрелой красоты. «Моя мама казалась мне такой взрослой, – думал он, – а ведь она, когда я родился, была такой же девчонкой. И наш сын будет воспринимать её так же. А меня? – больно кольнуло его в сердце. Он вспомнил, как яростно ненавидел отца, видя слёзы матери. – Ну, моя не плачет. – успокоил он себя, и тут же подумал: При мне не плачет. Мама тоже при отце не плакала».

Жена отвлеклась на минутку от ребёнка и улыбнулась ему. Владимир зажмурился от внезапной лучистости её взгляда. В нём было всё – и ласка его собственной матери, и страдания Святой Параскевы, и умиротворение Девы Марии, дарящей миру Младенца. Не помня себя, он бросился перед супругой на колени, уткнулся ей в подол и разрыдался, легко и свободно, как в далёком детстве, шепча сквозь рыдания: «Прости… прости меня…» …

Заключение

Так

это было, или нет, был ли в поезде тот же самый Владимир, или другой… рассказывали ещё много разного…. Только с того осеннего дня никто не видел Владимира пьяным или ухаживающим за чужой ему женщиной. Поговаривают даже, что он, время от времени, водит свою молодую жену на танцы…

Но, что известно достоверно, – Владимир с женой и сынишкой часто бывают в церкви, а у иконы Святой Параскевы (Пятницы) появился новый богатый оклад.

Чёрствая Душа

Очередная «Скорая» уехала. Мама уснула. А Лиза сидела и думала. Она всё ещё не могла отойти от своего, столь несвойственного ей поступка, вновь и вновь прокручивала в голове события последнего времени, невольно возвращаясь к тем далёким годам, когда они с мамой остались одни.

После смерти отца, его сослуживец с супругой, тесно дружившие с родителями, пришли в гости. Мама не накрыла стол, как всегда было до того: выставлялся неприкосновенный запас «деликатесов», которые предназначались только на случай прихода гостей. Она даже говорить не могла, только сидела и плакала. Больше они не приходили, и к себе не приглашали.

Вскорости у мамы открылась тяжелейшая астма, которая не давала выбраться из нищеты. Лиза работала и училась, училась и работала, отдавая почти всё остальное время матери. Когда та была дома, сделав покупки, сломя голову мчалась домой, а когда в больнице, часами просиживала у её кровати, оставаясь, при необходимости на ночь, поскольку её помощь могла понадобиться в любую минуту. Периодами маме становилось легче, и тогда Лизу ожидали готовый обед и убранная квартира.

Прошло несколько лет. Однажды, когда Лиза пришла к маме в больницу, та сказала: «Мне кажется я видела Иру, вроде она мелькнула в дверях, в больничном халате, но я не уверенна». Пообщавшись с мамой и сделав всё необходимое, Лиза прошлась по отделению и нашла бывшую мамину приятельницу. Вопреки ожиданиям, тётя Ира ей не обрадовалась, не поинтересовалась их жизнью, и постоянно переключалась на разговоры с другими больными, лежащими в палате. Ни она, и никто из навещавших её родных, к маме так ни разу и не зашли.

Прошло много лет. Лиза вернулась с работы чуть раньше обычного и застала маму разговаривающей по телефону. Та очень смутилась, быстро замяла разговор, а затем подозвала Лизу к себе.

– Извини, доченька, я не хотела тебе говорить, боялась, что ты осудишь меня. Это дядя Саша звонил, он уже несколько дней звонит мне.

– Осужу?! За что!? Я понимаю, тебе одиноко целый день самой в квартире. Хочешь общаться с ними – общайся.

– В том то и дело, что не с ними, – смутилась мама, – он уже с десяток лет живёт один, тётя Ира умерла, а у детей своя жизнь. Он говорит, что хотел бы увидеть меня.

– Так пригласи его.

– Я говорила ему: «Приходи!», но он ответил, что лучше мне самой приехать к нему.

– А почему он сам не хочет прийти?! – удивилась Лиза

– Не знаю, не объясняет, может он тебя стесняется…

Поначалу мама была рада этому общению, но вскоре стала жаловаться Лизе, что её тяготят и раздражают его звонки:

– С ним невозможно нормально разговаривать, он постоянно вынуждает меня оправдываться и защищаться.

– А в чём он обвиняет тебя?