Случайный папа для близняшек
Шрифт:
Но от экрана не отлипают.
Я бы и сама не прочь завалиться спать. Чувствую себя разбитой. Эта нелепая ситуация с домом и стресс вымотали меня так, будто я двое суток не спала. Адреналин схлынул и теперь наступил откат.
С утра нужно как можно раньше собраться и покинуть чужой дом.
Хотя-я-а-а… Надо сначала убрать за собой беспорядок.
Я ведь так и не очистила обивку. И шторы. Может, скажу Ивану, что оплачу клининг?
Боже мой, какой стыд. И как я могла так ошибиться с домом?
Ведь
Детской не оказалось, хотя Анна говорила о полноценной детской комнате на двоих.
Дура.
Какая же я дура.
Выставила себя последней кретинкой.
Ещё и напала на Ивана, облила его перцовым газом. Представляю, что он обо мне подумал. Что я психопатка.
Кстати, антигистаминные и он, и я выпили. На всякий случай.
Так, ужин готов.
Накрываю на стол.
Мысли у меня мрачные.
Переживаю отчего-то, а вдруг ему мой рулет не понравится? Скажет, что преснятина? И салат простецкий…
Так, стоп. С чего это меня вдруг заботит мнение чужого мужчины о том, как я готовлю?
Я хорошо готовлю и я это знаю.
Разливаю тёплое молоко по стаканам для дочек.
Потом надеваю на малышек пластиковые нагрудники. Они даже не сопротивляются.
Раскладываю их стулья и пододвигаю к столу, я эти стулья с собой привезла.
Зеваю широко и со звуком, едва не вывихнув себе челюсть.
Спать хочу, что атас. Но фигушки мне.
Зато Алмаз уполз спать. Собаки на кухне не видно. Или Иван его с собой забрал?
– Ну что, ангелы мои? Будете кушать или передумали? – спрашиваю своих красавиц.
Катюша отлепляется от экрана, тоже зевает и кулачком трёт глазик.
Кивает непонятно, то ли будет, то ли нет. Значит, просто поковыряется в тарелке.
Зато Машуня, егоза, энергично подпрыгивает на месте и радостно сообщает:
– Буду! Куша-а-ать!
На кухню приходит хмурый Иван.
Волосы влажные. На непокорных кончиках капли воды свисают.
На шее осталась несмытая пена. Видимо, торопился помыться.
И он одет. Белая футболка облепляет его торс как вторая кожа. Серые домашние штаны из тонкой ткани, подчёркивают мышцы и все выпуклости.
Он босой. Ступни длинные, узкие. Хорошие ступни.
Впрочем, Иван, что одетый, что раздетый, всё одно, мои гормоны делают на него стойку.
Гадство.
– Всё готово, – произношу напряжённо и ковыряю спинку детского стула. – Как вода? Получилось спасти систему в той ванной? Всё будет работать? Или не спасти?..
Он проходит к столу, смотрит на блюда, явно удивлён и говорит, глядя почему-то на моих дочерей, а не на меня:
– Игрушки забили унитаз, дальше они не прошли, так что, всё в порядке.
Значит, оплачивать сантехника мне не придётся. Слава игрушкам, которые не уплыли дальше!
–
– Забудь об этом. Всё в порядке, – говорит он вдруг с улыбкой. – Прекрасный ужин. На вкус так же, как и выглядит?
Издаю какой-то дурацкий нервный смешок и пожимаю плечами:
– Попробуйте. Надеюсь, не отравитесь.
И зачем я эту глупость сказала? Что за тупость!
Уля, соберись!
– В рулете цианид? – хмыкает Иван.
– Мышьяк, – говорю ему.
Мне хочется побиться головой о стенку.
Но мужчина улыбается шире.
– Отлично, моя любимая приправа, – произносит он весело.
Усаживаю малышек за стол.
Когда усаживаю, забираю у них планшеты и убираю на холодильник. Он высокий, там не достать.
– Да-а-а-а-й! – сразу сиреной визжит Маша.
– Ма-а-м-а-а-а-а! – вторит ей Катя и ударяет ладошками по столу.
– Гав! Гав! Гав! – добавляет прибежавший Алмаз и сразу тыкается мордой в свою миску.
У Ивана случается непередаваемое выражение лица.
Видимо, с детьми он редко контактировал.
– Сейчас и тебе дам, – обещаю псу. И уже дочкам: – Сначала кушаем. Или пьём молоко. Потом спать. Играть в планшеты будете завтра.
– Не-е-е-еть! – закатывает истерику Маша. – Отда-а-а-й!
Она тянет пухлые ручки в сторону холодильника к планшету. Видела, куда я убрала, моих девочек не проведёшь.
– Не обсуждается, – упрямо гну свою линию. – Иван, вы ешьте. На нас не обращайте внимания. Это вечная борьба добра со злом.
Он хмыкает и накладывает в тарелку салат. Рулет я нарезала на общей тарелке. Он кладёт себе один кусок. Скромняга.
– Мама, дай планфе-е-эт, – канючит Катя и делает попытку поныть, изображает вселенскую трагедию. Подбородок дрожит, голубые глаза уже наполнены слезами.
Меня этой игрой не пронять.
– Завтра, – говорю строго. – Или вы забыли наш уговор? По вечерам никаких планшетов. Я итак я вам разрешила поиграть, пока ужин делала.
Обе малышки слаженно складывают ручки на груди, и обижено выпячивают нижнюю губу.
Пусть дуются. Планшетов сегодня больше не будет.
Даю псу небольшую порцию еды. Заслужил.
И сажусь сама за стол.
Получается, что мы с Иваном друг напротив друга, а девчонки справа от меня. Стол прямоугольный с закруглёнными углами.
Иван зачем-то нюхает хлеб, который я испекла и вдруг говорит:
– Домашний. Сама делала?
– Да. Как вы догадались?
– Матушка выпекала хлеб. Я по запаху всегда определю – магазинский или домашний, – поясняет он и тут же откусывает от хлеба приличный кусок. Кивает и с набитым ртом говорит: – Фкуфно.