Случайный трофей Ренцо
Шрифт:
— Не стоило, — согласилась спокойно. — Возможно, я улажу все свои дела здесь, и снова поеду к нему. Буду любовницей илойского квестора, или легата уже, к тому времени. Я имею право поступать так, как считаю нужным. Не тебе указывать.
Провокация, она понимала. Все, что угодно, но только не оправдываться перед ним.
Лицо Тарина потемнело.
— Ты не посмеешь!
— Да? Почему же?
— Ты не имеешь права! Ты принадлежишь к древнему роду, Тьяра, ургашская кровь. Ты не имеешь права поступать так! Ты несешь ответственность перед своим народом. Я подниму в Совете
«Ты не посмеешь!» — сейчас Мэй хотелось воскликнуть это.
Она понимала, когда Тарин пытался обвинять только ее. Да, она виновата, поступает не так, как подобает принцессе. Но Дин! Он всегда был предан Джийнару. Это вся его жизнь. Кому, как ни Тарину знать.
— Ты сам знаешь, что Юттар сделал для Джийнара и всех нас. Он добился мира, когда все было уже потеряно. Добился того, что все илойские легионы ушли. И даже после того, как пали Лааш и Этран.
— Ты так думаешь… — Тарин прищурился, чуть наклонившись к ней, и Мэй обдало нечеловеческим жаром. — Он дождался, пока илойцы убьют его отца, чтобы занять его место, а потом о чем-то договорился с ними. Даже не с ними, с Гильдией. Он мог получить силу раньше, не позволить Илою разрушить все. Мог стереть Илой с лица земли. Сжечь. Но он предпочел мир, — Тарин схватил ее за плечи, хищно улыбаясь, и Мэй уперлась ладонями ему в грудь. — Думаю, Тьяра, у твоего брата свои мотивы. Многие сомневаются в нем. Он держался только благодаря своей силе, но теперь…
— Что теперь? — Мэй попыталась было дернуться назад, но не могла справиться с Тарином, он намного сильнее.
Главное — не бояться его.
— Я знаю, что у тебя не вышло… Лисичка, — Тарин криво ухмыльнулся, его лицо было совсем рядом. — Знаю, что Юттар полез за тобой в Реку снова, и что это подорвало его силы. Он ослаб. И что будет дальше — еще неизвестно. А вот моя сила растет, Лисичка. Хочешь, я покажу тебе?!
— Нет!
Не вырываться.
Не бояться.
Ее ладонь на его груди. Она может вылечить и может убить. Не сомневаясь.
Сделать так, что его сердце остановится сейчас.
И глядя ему в глаза.
Ее ладонь у его сердца. И тук-тук… тук…
Она видела, как он вздрогнул, еще не очень понимая. Как жар разом ушел и краска отхлынула от его лица. Еще немного и начнет задыхаться. Но все еще пытается справиться, упрямство не позволяет отступить, и держит ее, до боли, судорожно, сжимая плечи. Холодный пот на его лбу.
— Отпусти, — велела она. Так, что Тарин послушал. Почти отбросил Мэй от себя. — Не приближайся ко мне. И помни — кто я!
40. Легат
— Хотите, я спою вам, сеньор?
У нее огромные черные глаза, словно маслины, блестящие и немного испуганные. И мягкие алые губы. И улыбка, обещающая так много… Ей всего семнадцать. Лесса, Алессиа Росси, младшая дочь наместника.
Осталось чуть больше месяца, и Луиджи уедет домой, где его ждет роскошная вилла в предместьях
А вот дочь он очень планирует выдать за Ренцо замуж и оставить здесь.
Он считает, с Ренцо ее ждет отличное будущее.
Ее тонкие пальчики перебирают струны, едва касаясь, почти беззвучно.
Ее улыбка…
— Благодарю, сеньорита.
Дождь за окном, холодный осенний дождь, переходящий в снег. Третья осень в Микое. В камине потрескивает огонь. Луиджи сидит напротив, лениво потягивая вино, прикрыв глаза, слушая, как поет дочь.
Голос Лессы высокий и чистый, прекрасный, как и она сама, и что-то там о любви…
Но так невыносимо хочется сбежать.
К чертовой матери. Бросив все.
Все эти три года. И особенно сейчас, когда цель особенно близка. Ренцо станет следующим наместником, этот вопрос уже решен, осталось немного формальностей. Он и сейчас полностью взял на себя эти обязанности, Луиджи устал и ему плевать.
Чуть больше месяца.
Цель, к которой он столько шел. Все вышло как надо, как он планировал, хотя по началу не очень-то верил.
Но жизнь словно сама раскрывала перед ним нужные карты.
Еще немного.
А потом… Ничего не изменится. Потому, что он не сможет уехать. Потому, что дела требуют его постоянного присутствия в Хатоге, по крайней мере сейчас. Нужно подождать еще, а три года оказалось недостаточно.
И слишком много.
Он станет наместником, но это ничего не изменит. Поздно.
Этим летом в Джийнаре сменился эмир, до Хатоги вести дошли ближе к осени. А на осень, вот уже скоро, у эмира назначена свадьба. Или уже? Да. Тарин. Тьяра. И сделать ничего нельзя. Кто он такой, чтобы мешать эмиру?
Он ведь пытался. Нет, не помешать, конечно, но встретиться с ней.
Примерно год назад. Уже тогда сердцем чувствовал неладное. Это сложно объяснить, но… словно струна в сердце тянула и ныла, не давая покоя. Он нашел время, рванулся в Джийнар.
Мэй перехватила его у границы. Встретила. Не пустила. Она тоже чувствовала его, знала где и когда он будет. «Возвращайся, — сказала решительно и без сомнений. — Нет. Ты делаешь только хуже. Ты не должен появляться там. Когда будет можно — я приду сама». Он пытался настаивать, он видел боль, которую Мэй старалась спрятать. Но что толку? Его не пустят в Лааш. Увести сейчас ее с собой силой? Связать по рукам и ногам и увести? Ему не справиться. Даже с одной Мэй почти нереально справиться, не то, что со всеми теми, кто придет за ней.
Сейчас она не звала его. Но Ренцо лишь чувствовал, как ей плохо. До сих пор чувствовал. И с каждым днем это чувство только росло.
Тихая музыка и нежный голос Лессы…
Бросить все и скакать в Джийнар? Поставив крест на своей карьере, да на и жизни вообще. Хоть был бы толк. Но это ничего не изменит. Что может один человек? Даже став наместником — ничего не может. Он все равно служит Илою, и легион — не его личная армия.
Явиться в Лааш и умереть? Тарин не станет с ним церемониться.