Случайный трофей Ренцо
Шрифт:
Огонь ничего не меняет. Даже больше — собственный огонь перед глазами мешает Тарину смотреть.
Забыть про огонь. Даже когда обжигает руки. Когда серией мощных атак Тарин прижимает Ренцо к стене, и огненный клинок замирает у лица, и хочется зажмуриться от жара.
Не паниковать, не торопиться.
Это просто огонь.
Выдохнуть, пока есть возможность. Увернуться, поймав нужный момент, уходя вниз и в сторону, под клинком, и развернувшись — ударить.
И острием прочертить царапину у Тарина
Тарин рычит словно раненный зверь. Не от боли, от злости.
И нападает — раз за разом. Так, что огнем сжигает брови и легкие, и не вздохнуть.
Першит в горле. Хуже всего, что мешает кашель. Сбивает.
И все же, адски болит нога.
Удивительно, как он еще жив…
Но не достать. Тарина никак не достать. Пока удается уходить от ударов, отводя, стараясь не принимать на клинок — Тарин слишком силен, но собственные атаки разбиваются о непреступную скалу. Без всякой надежды.
Спокойно. Тарину ведь тоже не удается. Кажется, игры с огнем мешают Тарину, отвлекают, магия тоже требует концентрации и сил.
И когда, после серии ложных выпадов, Ренцо достает-таки Тарина по ноге — тот не выдерживает. К чему эти танцы, когда можно иначе.
Меч вспыхивает у Ренцо в руках. Его собственный меч.
В первое мгновение Ренцо едва не бросает, но хватает ума и выдержки удержать. Не бросать! Иллюзия это или нет, но без оружия он беззащитен.
Сталь горит, прямо под дождем. До боли нагревается рукоять.
Не паниковать.
Пытаясь справиться, Ренцо едва не пропускает удар. А потом вдруг становится все равно — пусть горит. Он видит лишь врага перед собой, и врага нужно убить. И два меча звенят, полыхая.
Это даже завораживает.
На самом деле — трясутся руки. Но думать об этом некогда, Тарин не дает передышки.
— Сдавайся! — ревет Тарин. — Бросай оружие! Или умрешь!
Значит, умрет. Не бросит. Иначе зачем же он шел сюда.
— Нет, — он говорит, но сам почти не слышит своего голоса.
Фигура Тарина расплывается. Словно он здесь — и в нескольких шагах, и сразу — рядом.
— …умрешь! — отдается эхом в ушах.
И в лицо бьет огнем.
Огонь…
Даже не сразу приходит понимание, что горит он сам.
Все в огне.
И боль — на мгновение затаившаяся, вдруг оглушает. Темнеет в глазах. Хочется орать и кататься по земле… орать… сбить все это, избавиться… кожа чернеет и лопается… но Тарин идет на него, чуть по кругу, и меч холодной сталью сверкает в его руках. И Тарина нужно убить. Это безумие, потому что второй Тарин идет ему навстречу. И еще один стоит над Ренцо с занесенным мечем. Кажется, проходит целая вечность, но на самом деле — лишь несколько ударов сердца. И даже сердце замирает.
Враг.
И врага нужно убить. Во что бы то ни стало. Остальное — не важно. Собственный страх, боль,
Убить.
Ренцо перехватывает удобнее рукоять двумя руками — так надежнее. И закрывает глаза. Вдох-выдох. Вечность. Струи дождя текут по лицу, по шее и лезут за шиворот. И бушует пламя. Все разом.
Холодная сталь в его ладонях. Мокрая рукоять.
Он не видит — чувствует Тарина впереди, в нескольких шагах. И идет к нему. Просто идет.
Огонь бьет в лицо словно ветер, сбивая с ног. Идти невозможно. Дышать невозможно. Кажется, обугленная плоть опадает с костей… и сознание ускользает… еще немного…
Тарин стоит впереди. Не успеть?
Еще мгновение, и Ренцо рассыплется пеплом.
— Нет! — слышит он, словно издалека, словно из какой-то другой, невозможной, чужой жизни. — Нет, Ренцо! Нет! Скорей!
Мэй.
Там Мэй ждет и очень надеется на него.
Ей страшно. Она кричит.
И этот крик вдруг подбрасывает, дает силы рвануться вперед. Последний раз. Он не может подвести ее. Вперед! И раскрываются крылья.
44. Мать-Земля
Мэй казалось, она перестала дышать. Совсем.
На арене бушевал огонь. Сначала призрачный, иллюзорный… хотя Мэй знала, иллюзорный огонь причиняет совсем неиллюзорную боль, если ты не видишь разницы. И от него остаются настоящие раны.
Ей было страшно, не за себя, конечно, за Ренцо. Сложно даже представить, что он чувствует сейчас… Ради нее. Из-за нее. Это она его позвала, и он услышал, прискакал к ней.
Сейчас он сражается за нее. Обычный человек против нечеловеческой силы. На чистом упрямстве.
Тарин злится. Он-то думал — это будет легко.
Тарин пытался напугать, прекрасно понимая, что применение настоящей силы опасно. Это арена. И магия может обернуться против него.
Но испугать не вышло.
А тогда Тарин ударил по-настоящему. Устал. Упрямство илойца доконало его.
Реальный огонь ударил Ренцо в лицо.
Мэй закричала.
Она готова была сама рвануться вперед, прыгнуть на арену, защитить. Это против всяких правил, и будет только хуже — она понимала. И поздно…
Сейчас уже не помочь, не вмешаться.
Она кричала…
И тут над ареной развернулись огненные крылья.
В первое мгновение Мэй показалось — это Тарин.
Нет. Дракон уже рванулся вперед, на Тарина, подмяв его под себя, схватив. За горло. Это было прекрасно и страшно одновременно. Непостижимо. Ренцо? Ренцо — дракон?
Огонь, горевший в сердце, приведший его сюда — выплеснулся наружу, развернувшись крыльями за спиной.
И Тарина смело. Кажется, дракон сломал ему хребет и перегрыз горло, но Мэй не могла сказать наверняка — бушевал огонь.