Случайный трофей Ренцо
Шрифт:
Огонь под стеною дождя.
Невозможно.
Проснувшаяся сила.
Верила ли она?
Она так пыталась Убедить Ренцо, что он может, так надеялась. Но верила ли сама? Сейчас смотрела и не могла поверить.
А потом огонь стих. Ушел. Дракон сложил крылья. Исчез. Остался лишь человек, стоящий над телом повершенного врага. Победитель. Мэй показалось даже, человек повернулся к ней, посмотрел… ей показалось — улыбнулся даже, словно говоря: «Смотри! Я сделал это!»
Тишина над ареной. Только шелест дождя.
А
И только тогда Мэй осознала окончательно — что же случилось.
— Нет! Ренцо!
Она рванулась туда. Прыгнула вниз, в каменную яму, не думая о высоте. Больше ничего не было так важно, как только скорее оказаться рядом.
Было страшно. Она не успеет сейчас. Огонь ушел, и вместе с ним… лишь шипение остывающих углей.
Ренцо лежал неподвижно, лицом вниз на обугленных камнях, еще горячих. Одежды на нем не осталось совсем — все сгорело. Волосы сгорели. Кожа черная и тонкая, словно пергамент… запекшаяся… от прикосновения даже не лопалась — ломалась. Было страшно дотронуться.
Хотелось кричать.
Поздно?
Как он выдержал это?
Мэй не могла понять. И поверить уж точно не могла. Смириться.
Упала на колени рядом.
Осторожно, едва касаясь, перевернула Ренцо на спину. Его лицо… То, что осталось… Не в силах смотреть. Как же он смог?! Все это…
Сердце… жизни она не чувствовала, ни дыхания, ни биения сердца. Но там в груди еще осталась частичка огня. Сила еще держала его здесь. Немного силы. Еще можно…
— Ренцо…
По щекам катились слезы. Хотелось даже не плакать, не орать, а выть, словно зверь, взахлеб. От ужаса. Так не может быть! Он победил! Он не может умереть сейчас! Это несправедливо.
Она не может…
Но на горе нет времени. Пока огонь еще не погас — она может успеть. Она ведь тоже что-то может. Она — это жизнь и любовь. Да, это выше ее сил. Да, никогда еще не удавалось такого. Но сейчас — она должна. Ренцо смог ради нее. И она сможет. Иначе дальше жить?
Ладонь на его лоб, другую — на грудь, там, где сердце.
Руки трясутся.
Удержать его, вернуть.
Ухватить изо всех сил.
Нужно поверить. Если он смог, без всякой надежды, то и она должна.
Ухватить. Удержать.
Зажмуриться, сосредоточиться на главном.
Позвать его. Саму Землю-Мать позвать на помощь, и стать ею. Стать Землей, Жизнь — всем сразу. Иначе не выдержать и не успеть. В полную силу.
Отдать все и даже больше, до капли, до последнего вздоха. Пойти за ним, спуститься на самое дно, и вернуть.
Не дотронуться — обнять его. Сердцем к сердцу, губами к губам. И ее слезы текут по его лицу вперемешку с дождем.
Растворяясь.
Весь мир вокруг… Мэй больше нет. И она — это весь мир, от края до края. Под ногами гудит земля, вода журчит меж камней, и трава пробивается ввысь, прокладывая путь к солнцу. Распускаются цветы… Скорее! Успеть! Ее сердце бьется в такт…
Она
— Мэй!
Он осторожно поцеловал ее в нос, сел рядом.
Она открыла глаза.
Это сон?
Она лежит в высокой траве, среди цветов, пряный запах трав и свежей молодой листвы. Небо голубое-голубое, и солнце…
Сон? Они оба умерли?
Ренцо…
Золотые искорки поблескивают в его серых глазах.
— Ренцо… — она сонно улыбается в ответ, пытаясь понять, что происходит. Слабость. И удивительная легкость в теле.
— Это ведь ты сделала?
Он довольно улыбается, протягивает руку, касается ее волос. Такой счастливый. У него нежные пальцы, мягкие, совсем не такие, как она помнит… Спокойный.
Где-то щебечут птицы.
Они одни во всем мире. Трава шумит над головой.
— Что сделала? — не понимает она.
— Все это, — он с восхищением обводит рукой.
И легко поднимается на ноги, оглядывается по сторонам.
Это?
Она пытается встать. Он протягивает ей руку, помогает, обнимает, прижимая к себе. Он больше никому ее не отдаст. Никогда.
Еще мгновение нужно, чтобы понять.
Арена. Они на арене. И даже люди застыли там наверху, смотрят на них. Сколько времени прошло?
Только трава по пояс. Все в траве.
— Я ведь умер, да? — говорит он так, словно о чем-то обыденном. — Сгорел. А ты спасла меня. И все это…
Это реальность.
Только сейчас Мэй понимает до конца. Как небо отзывалось на призыв Дина, так и земля отозвалась на ее призыв. Жизнь. Вот так, в полную силу. На самом деле.
Чудо.
— Наверно я, — она прижимается к нему щекой, носом в его шею, вдыхая его запах, и, вдруг, смущается. — Удивительно, да?
45. Эмир Джийнара
У Юттара седые волосы. Совсем седые, белые. Худое осунувшееся лицо, словно после долгой болезни. Но золотые глаза сияют молодо и ярко.
— Господин, — он встает на одно колено и склоняет перед Ренцо голову, в уголках его губ притаилась ухмылка, — я готов служить вам.
Без всякой злобы ухмылка, ему на самом деле весело. Мир перевернулся.
И Ренцо хмурится.
— Хватит с меня этой комедии, — говорит он. — Пойдем, хоть с тобой поговорим, как теперь быть.
Формально — теперь Ренцо эмир Джийнара. Реально — кто же ему позволит?
Люди смотрят на него с благоговением и ненавистью, именно так, все сразу. В Джийнаре всегда высоко ценят силу, и то, что он смог, невозможное — вызывает уважение. Ему готовы поклоняться, как богу. Но он илоец, и за это люди ненавидят его.
Если он попытается настоять на своем праве власти, то найдутся горячие смельчаки, готовые это право оспорить. Его вызовут на арену снова. И снова. Пока не добьются.
Да в гробу он видал эту власть в чужой стране. Даже в своей — не хотел.