Случайный знакомый. Другая страна

Усова Юлия

Про себя она уже успела решить, что никакие отношения с Олегом для неё теперь совершенно невозможны, но не говорить же об этом Ольге, сразу признавая свое поражение. Однако на подругу Янкина бравада не произвела ни малейшего впечатления. Отхлебнув остывшего кофе, она аккуратно поставила чашку на блюдце и заявила:

— Нет, дорогая, ошибаешься. Беспокоиться тебе очень даже есть о чем. Олег переезжает жить ко мне, это уже решено. И в общем-то так будет лучше для него. Рассуди сама — что за существование у него с тобой? Олег любит спокойную жизнь, предсказуемую. А с тобой это просто невозможно. Ты сутками пропадаешь на работе или вообще гоняешься по каким-то командировкам. Кроме того, ты совершенно не думаешь о его карьере,

только о своей собственной. Согласись, что это чистая правда!

— Хорошо. Я тебя поняла. А теперь убирайтесь отсюда, оба.

— Как скажешь, — пожала плечами Ольга. — Я надеюсь, на рабочих взаимоотношениях это никак не отразится.

— Можешь не бояться, — презрительно фыркнула Яна.

— Мне бояться нечего, — парировала Ольга и громко позвала: — Олег! Олег, пойдем, нам пора!

Глава 2

На телекомпанию «Эхо» Яна Соколова пришла еще студенткой факультета журналистики. Не только самой девушке, но и ее родителям, и всем друзьям казалось, что будущую профессию она выбрала совершенно правильно. Ну в самом деле, где ещё можно применить Янкину неуемную энергию, общительность, быстроту реакции и сообразительность? Журналистика — это именно то, что ей нужно. Однако теперь, когда Яне предложили поработать на самой популярной в ее более чем миллионном городе (да и во всей губернии) телекомпании «Эхо», она ударилась в панику. В университете им успели дать лишь какие-то азы теории, историю журналистики и прочие вещи, сами по себе достаточно интересные, но на практике совершенно бесполезные. Янка могла не задумываясь назвать первые русские газеты и рассказать об истории телевидения. Но вот как именно делаются те самые репортажи, которыми ей придется с завтрашнего дня заниматься, она не представляла.

Вечером накануне своего первого рабочего дня Яна валялась на диване, обложившись всевозможными пособиями. Телевидение — нехитрая вещь, только если смотреть на экран домашнего «ящика» и нажимать на кнопки пульта. Можно при этом недовольно поморщиться и сообщить своим близким, что сегодня Сорокина выглядит как-то не очень, Сванидзе опять чрезмерно затянул свою передачу, а Познер вам вообще не нравится. Или очень нравится, это уже дело вкуса. Можно вообще переключить канал на мультики. А можно выключить телевизор и отправиться ужинать. Или гулять. Или заняться еще чем-нибудь. В общем, все легко и просто. А вот как делается это «легко и просто», Яна начала понимать только сейчас и пришла от этого в ужас.

Закончив листать очередное пособие для начинающих тележурналистов, она с досадой отложила его в сторону и нерешительно потянулась за следующим. Периодически она внимательно всматривалась в экран телевизора, сравнивая прочитанное с тем, что делали настоящие телевизионщики. Нет, у нее так вряд ли когда-нибудь получится. Она опозорится в первый же день, и лучше всего отказаться от этой работы. Нет, самое правильное — это вообще выбрать себе какую-нибудь другую профессию. Стать, например, юристом, или швеёй-мотористкой, или каскадером. Все лучше, чем мучиться так, как сейчас.

На следующее утро, нацепив голубые джинсы и белую водолазку, Яна с тяжелым вздохом невнимательно осмотрела себя в зеркале и отправилась на работу. Она прекрасно знала, где находится здание телекомпании «Эхо», и теперь уверенно зашагала к троллейбусной остановке. Поездка в общественном транспорте настроения ее не улучшила. Сначала ее больно прижали спиной к какому-то болту на дверях, потом наступили на ногу, а потом троллейбус остановился, дверь открылась, и бодрая толпа молодых ребят вынесла ее на тротуар. «Правильно, здесь медицинский институт, — сообразила Янка. — Вот только мне сюда никак не надо. А может, в медицинский нужно было поступать?…» Отчаянно работая локтями, она вновь втиснулась

в камеру пыток, именуемую салоном троллейбуса, и постаралась пролезть подальше от двери, чтобы вновь не очутиться на улице на следующей остановке.

Но тут начались новые мучения. Толстая кондукторша решила осчастливить билетами обитателей задней площадки и решительно двинулась туда. Расталкивая пассажиров могучим крупом, она протиснулась назад и грозно уставилась на Яну.

— Платите, девушка, за проезд!

— Да погодите вы до остановки, я же просто не могу кошелек из сумки достать, — взмолилась та.

— Пассажир, не оплативший свой проезд в течение одной остановки, считается безбилетным, — голосом, очень напоминавшим Янке голос любимого маминого попугая, продекламировала неумолимая кондукторша.

— Но я не могу достать деньги!

— Тогда после остановки, — неожиданно легко согласилась кондукторша, но тут же уточнила: — Штраф заплатите.

Янка не слишком хорошо знала, какую именно сумму составляет штраф, но предполагала, что до полной нищеты её не разорят. Тем не менее ее жутко возмутила такая несправедливость. Извернувшись ужом, она запустила руку в кармашек сумки и торжествующе вытащила оттуда пятисотрублевую бумажку. Сунув её кондукторше, Яна попросила один билетик. Не тут-то было. Тетка, насупившись, мрачно буркнула:

— Мелочь давайте! Нет у меня сдачи.

— Ну это уже не мои проблемы, — окончательно вышла из себя Янка. — Я вам пытаюсь заплатить за проезд, а вы у меня деньги не берете! Сдача-это ваша проблема, вы тут кондуктор, а не я. Или давайте билет, или будете говорить контролерам, что я хотела заплатить.

— Не скажу я ничего, — окрысилась кондукторша. — Вас тут вон сколько ездит, на всех сдачи не напасешься! Мелочь давай!

Однако народ, озлобленный такой ездой и вообще на генетическом уровне ненавидящий работников транспорта, дружно поддержал строптивую пассажирку, и тетка отвязалась от неё, пообещав подойти попозже. Яна с облегчением перевела дух. Ехать оставалось еще несколько остановок, стоять у заднего окна было если не комфортно, то вполне терпимо. Но ее транспортные злоключения на этом не закончились.

Еще несколько минут назад Яна почувствовала, что кто-то сзади громко сопит ей прямо в ухо. Во время перепалки с кондукторшей она как-то не обратила на это внимания, а теперь сопение усилилось и стало особенно противным. Яна сделала попытку отодвинуться, но в такой тесноте сделать это было просто немыслимо. В следующую секунду она почувствовала, как чья-то горячая рука скользит по ее филейной части. То обстоятельство, что она надела сегодня джинсы, Яну порадовало, а вот поведение обладателя шаловливых ручонок крайне возмутило. С трудом повернув голову, она увидела потрепанную жизнью физиономию мужчины лет сорока пяти. Мужик расплылся в счастливой улыбке, с готовностью демонстрируя испорченный передний зуб. Янка поерзала, пытаясь скинуть чужую мерзкую руку, но результата это не принесло.

Тогда, приложив все силы, она всё же умудрилась повернуться к наглецу и приветливо улыбнулась. Мужичонка радостно ухмыльнулся в ответ. Тогда Яна звонким ангельским голоском громко произнесла на весь троллейбус:

— Простите, пожалуйста, будьте так добры, если это вас не очень затруднит… — и, не меняя тона, продолжила. — уберите руки от моей задницы!

Залившись багровой краской, мужик протиснулся к выходу и ретировался на первой же остановке. Гордая собой, девушка вышла на следующей. Её настроение не то чтобы улучшилось — вряд ли оно могло улучшиться от подобных инцидентов, — но стало менее кислым, более боевым. Это пришлось очень кстати, поскольку начинающая журналистка уже стояла на пороге своего первого серьезного места работы. На телекомпании, вероятно, кислая барышня-размазня пришлась бы не ко двору. Уверенная в себе, симпатичная, чуточку нахальная девица, не лезущая за словом в карман, — это именно то, что надо.