Слуга чародея
Шрифт:
— Отдаю его тебе, Ивар, — тем временем сказал магистр. — Ты, кажется, хотел немного попрактиковаться в применении некоторых атакующих чар? Хватит отрабатывать их на кошках. Пора переходить к людям.
— О! — Глаза Скворца засверкали. — Спасибо, учитель! Это такой дорогой подарок!.. Спасибо! Постараюсь вас не подвести!.. Только… а если он того… ну, защищаться будет?
Это заявление заставило магистра расхохотаться.
— Защищаться? Кто? Слизняк? — воскликнул он, отсмеявшись. — Милый мой, он ни за что не будет сопротивляться! Ну может, подергается немного, обругает тебя пару раз, проклянет от широты душевной, но на большее его сил не хватит! Слизняк лишен
— Но я сам видел, — пробормотал Ивар.
— Мало ли, что ты видел! А вот что ты скажешь об этом… Ну-ка держи его, чтоб головой не мотал!
Скворец с готовностью навалился на меня. Я попытался сбросить с себя парня, но получил еще один удар под дых и не слишком в этом преуспел. Магистр склонился надо мной, хватил за волосы. Когда мои глаза увидели, что он держит в другой руке, я не выдержал и закричал…
— За неумелое использование магии, за применение магии без специального разрешения и за допущенные при этом ошибки, повлекшие за собой человеческие жертвы… приговаривается к отлучению и стерилизации. Налагается полный запрет на пользование силами…
— Нет!
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Вам есть что добавить, уважаемый Бэрг?
— Смерть колдуну! Смерть!
— Господа, господа, прошу тишины! Приговор и так достаточно суров! Он никогда не сможет…
— Смерть ему! Смерть!
— Но это же не наш метод…
— Смерть ему! Смерть колдуну!
… Тогда они все-таки настояли на своем — оголтелая толпа, которая жаждала крови и мести. А он даже не мог сопротивляться, парализованный болью от свежего клейма.
С небес течет вода. Опять! Как же мне ненавистен дождь! Он лил весь вечер, всю ночь и перестал только под утро, чтобы превратиться в мелкую колючую изморось. Опять этот дождь.
Я лежал в луже, подставив лицо падающим сверху каплям. Холодно, мокро. Нет сил шевелиться. Когда дождь перестанет, меня опять поведут на костер. И я опять буду кричать и биться в истерике, прося своих палачей смилостивиться. Только нет уже на свете короля Богара Справедливого, и никто не осмелится выступить на защиту волшебника-недоучки, осужденного судом чародеев. Да что там — «никто»! Сам король Богар, когда чуть-чуть остыл, понял, что несколько погорячился, и чуть было не завершил начатое горожанами. Выступать против Гильдии магов ему было не с руки — особенно когда по разоренной войной с медианами стране вместе с полчищами нежити бродили прорвавшиеся в наш мир демоны, и только маги могли как-то справиться с этой напастью.
— Говорили же тебе — будь осторожнее с формулировками, — произнес знакомый голос.
Шевелиться не было сил, но я все-таки повернул голову и обнаружил, что лежу в луже. Ну да, опять эти ворота в чистом поле и застрявший в них огромный бык.
— Не понимаю…
— Очень плохо, малыш, — покачал он головой. — У тебя осталось так мало шансов… Мне не хочется тебя потерять.
— Это потому, что, если исчезну я, исчезнешь и ты?
— Я все равно рано или поздно исчезну. — Бык повел могучими плечами, и ворота начали угрожающе трещать и шататься. — Мне недолго осталось. Но есть кое-что, что мы с тобой должны сохранить во что бы то ни стало.
— Что? —
— То, что скрыто внутри тебя. То, что не должно пропасть вместе с тобой. Память.
— Кажется, мне понятно, о чем ты говоришь… Но я не могу пользоваться этой памятью. Меня лишили такой возможности.
— Не совсем.
— Что?
— Что слышал. Ты сам нашел способ. Даже не пришлось подсказывать. Вспомни, как ты решал вопрос со входом и выходом из дворца! Перед тобой запертая дверь. Но есть и окна!..
Я невольно усмехнулся. Да, если вспомнить, сколько раз ваш покорный слуга удирал из дворца, прыгая в окошко, можно представить, что двери вообще устроены не для меня! Эдак недолго и совсем отвыкнуть ими пользоваться…
— Но почему сейчас? Почему не раньше? Почему не в ту ночь, когда я ждал казни в подвалах ратуши?
— А кто сказал, что в ту ночь ничего не произошло? Кто сказал, что король Богар вообще собирался проезжать там в это время? Он подоспел очень вовремя, надо сказать!
Я разинул рот:
— Так это был ты?
— Да, малыш, — кивнул бык. — Сам подумай: стал бы король, озабоченный судьбой человечества вообще и своей страны в частности, тратить время на какого-то «приспешника демонов»? Тем более что ему по первому требованию могли предоставить материалы «дела», а в нем черным по белому была доказана твоя вина!
— Но я ни в чем не виноват!
— Сейчас это знают только двое — ты и магистр Бэрг. Даже лорд-обвинитель был введен в заблуждение. Остальные либо убеждены в твоей виновности, либо… либо они давно в могиле.
— Значит, и магистр Оммер, и мой хозяин…
— Увы, да!
Я опустил голову. Пряди волос упали налицо, и рука машинально смахнула их, убирая назад, потом скользнула по длинным прядям на шее…
То есть по тому месту, где должны были быть длинные пряди!
— Что это? — Руки судорожно схватились за коротко остриженные вихры.
— Только то, что пора возвращаться, малыш! — вздохнул бык. — Будь осторожен. И помни, что тебе годится любое окно.
Я пришел в себя, но некоторое время еще лежал, смежив веки и не спеша радовать мир своим присутствием. Мое существо чувствовало себя совершенно обнаженным и таким беззащитным, что в первые несколько секунд ужасно захотелось нырнуть назад, в ставший привычным кошмар с неприютной равниной, торчащими посреди нее воротами и невесть как застрявшим в них быком. Быком, который упорно называл меня малышом. Ну да, по сравнению с этой животиной я и впрямь малыш, но во всем мире только один человек имел право звать меня так. Надо в следующий раз спросить у него, как мое настоящее имя. Если это — он, то должен его помнить!
«Если когда-нибудь будет этот следующий раз!» — мрачно возразил внутренний голос.
— Так ты все-таки очнулся? — раздался надо мной басок Ивара Скворца. — А казалось, что ты сдох!
— От твоих «экспериментов»? — фыркнул я. — Иди и тренируйся на кошках!
После того как язык послушался меня, вернулось ощущение собственного тела. С горечью осознал, что действительно лежу на полу совершенно голый. Руки стянуты в запястьях и заброшены за голову, ноги спутаны в щиколотках, а сам я… Ой, ё! Прямо-таки воочию вижу огненную линию, протянувшуюся в воздухе. Мое тело ориентировано строго по ней. Или нет? Ну-ка, ну-ка… Да, так и есть! Отклонение небольшое, но существенное. Достаточно чуть-чуть нарушить прямую линию, и все пойдет не так.