Слуга Империи

Вурц Дженни

Покушение произошло до, того, как Аракаси появился в Акоме, но вся история была ему хорошо известна.

– Госпожа, - сказал он, поклонившись, - это такой случай, когда нашему другу Десио придется вести себя прилично. Ты сейчас в Совете занимаешь столь высокое положение, какого Акома никогда не занимала прежде... даже при твоем отце, говоря по правде. И агенты, которые у нас еще остались в доме Минванаби, донесли нам, что недели две назад в гостях у Десио побывал Джиро Анасати.

Мара подняла брови:

– Продолжай.

– Наши агенты не имели возможности подслушать их беседу, но, после того как Джиро отбыл восвояси, Десио целый день бесновался и шипел,

что не станет плясать под дудку своих политических недругов. Из этого мы можем сделать такой вывод: Текума отправил сына в Минванаби с предупреждением, чтобы Десио не вздумал предпринимать какие-нибудь шаги против его внука.

Мара взглянула на Айяки, который с ликующими возгласами скакал вокруг "поверженного" Кевина.

– Возможно. Хотя мне трудно поверить, что Текума мог поручить подобную миссию своему второму сыну. Джиро меня ненавидит, и это ни для кого не секрет.

Аракаси пожал плечами:

– Может быть, Текума послал сына, чтобы показать серьезность своих намерений.

Запах цветов внезапно показался удушливым.

– Показать? Кому? Десио или Джиро?

Аракаси слабо улыбнулся:

– Вероятно, обоим.

– Я хотела бы узнать это наверняка, прежде чем рискну предпринять путешествие в Священный Город.

Аракаси разделял ее беспокойство, но понимал, что она уже приняла решение.

– Госпожа, по-моему, мне следовало бы находиться поблизости от тебя во время чествования Света Небес. По неустановленным причинам внезапная перемена политического курса Партии Синего Колеса многократно укрепила положение Имперского Стратега. Теперь Альмеко может диктовать Совету свою волю, и если Ичиндар нарушит традицию - а ходят слухи, что такое может случиться, - и почтит игры своим личным присутствием...

Воодушевленная тем, что оценки Аракаси совпадали с ее собственными, Мара кивнула:

– Появление императора будет воспринято как одобрение действий Альмеко и, по существу, лишит Совет всякой власти на весь срок правления нынешнего Стратега.

Хозяйка Акомы и ее мастер тайного знания обсудили различные варианты предстоящих событий. Они хорошо понимали друг друга. Многое могло случиться в Кентосани во время игр и торжеств. Те семьи, которые овладели инициативой, не станут отсиживаться по домам. Имперский Стратег может стать пожизненным диктатором, но его жизнь не будет длиться вечно. Раньше или позже, Большая Игра возобновится.

Аракаси напряженно застыл, когда внезапная тень упала ему на колени. Кевин с Айяки на закорках подошел так тихо, что собеседники не заметили его приближения.

– Госпожа, - обратился к Маре мидкемиец, - наследник твоего титула проголодался.

Мара улыбнулась; она даже обрадовалась, что можно отвлечься от невеселых пророчеств. Как бы завершая беседу, она обратилась к Аракаси:

– Поговори с Накойей и Кейоком и будь готов завтра выступить в дорогу. Ты проделаешь путь до Кентосани с теми слугами и рабами, которые отправляются вперед, чтобы подготовить наш городской дом и наши комнаты в Императорском дворце. Убедись в преданности всех, кто служит у нас в резиденции. Мы не имеем права уповать на то, что мишенью всех заговоров будет только Альмеко.

Вполне удовлетворенный полученными распоряжениями, Аракаси встал, откланялся и удалился, оставив Мару в глубокой задумчивости. Из этого состояния ее вывел вопрос Кевина:

– Мы куда-то собираемся?

Когда Мара подняла на него глаза, он не сумел истолковать выражение ее взгляда. Но она объяснила:

– Имперский Стратег объявил о проведении большого празднества в честь света Небес.

На следующей неделе мы отправляемся в Священный Город.

Новость, по-видимому, не взволновала ни Кевина, ни даже Айяки. За те месяцы, что протекли после возвращения из Дустари, жизнь вошла в обычную колею. Согласившись с доводами Кевина, Мара облегчила существование мидкемийских невольников. Их стали лучше кормить, переселили в менее тесные жилища и облагодетельствовали новыми одеялами, а в работе перестали требовать от них невозможного. Все это позволило отчасти обуздать нетерпение Патрика. Но между Кевином и его соотечественниками сохранялось отчуждение, и не имело смысла притворяться, что это не так. Хотя о побеге больше никто не упоминал, стремление к свободе не угасало в душах пленников. Они не проявляли настойчивости, но понимали, что Кевин посещает их исключительно из чувства долга. И пока он разделяет ложе Мары, не приходилось рассчитывать, что он будет с ними заодно.

Айяки, сидевший на плечах у Кевина, начал брыкаться, и верный товарищ его игр притворно охнул:

– Ух ты, кто-то ужасно голоден. Поспешу-ка я доставить молодого господина на кухню, пусть он устроит набег на кладовые.

Мара засмеялась и отпустила обоих. Кевин поднял руки, ухватил Айяки за локотки и, стащив его вниз, поставил на пол, после чего дал ему хорошего пинка сзади. Будущий властитель Акомы издал еще один боевой клич и рванулся в дом. Когда Кевин бросился за ним, нимало не заботясь о благопристойности, властительница Акомы покачала головой:

– Накойя терпеть не может, когда эти двое подкрепляются на кухне.

Птицы на ветвях деревьев вернулись к своей прерванной песне. Мара отдалась на волю течения собственных мыслей. Ее начинало утомлять бремя верховенства, и недавно она призадумалась, вспомнив Хокану, который снова начал проявлять к ней интерес. Примкнув к Военному Альянсу, возглавляемому Имперским Стратегом, семейство Шиндзаваи пошло на заметное ослабление своего влияния в Совете, и в этих условиях союз Шиндзаваи - Акома становился еще более желательным. Горячие головы из Партии Прогресса поднимали достаточно много шума вокруг перемен в Совете, и странные маневры Партии Синего Колеса не могли пройти незамеченными, но Мара чувствовала, что за всем Этим кроется нечто гораздо более значительное. По крайней мере от Хокану можно было получить какие-нибудь важные сведения.

Мара вздохнула, с неудовольствием осознав, как быстро ее романтический интерес уступил место интересу политическому.

– Госпожа?..
– послышался голос Накойи, которая появилась в дверном проеме и приглядывалась к хозяйке с неизменной заботливостью.
– Что-нибудь неладно?

Мара жестом предложила Накойе сесть на циновку, которую только что освободил Аракаси.

– Я... я устала, Накойя.

Медленно, преодолевая боль в суставах, Накойя опустилась на колени и взяла госпожу за руку.

– Дочка, что же так гнетет твое сердце?

Мара высвободила руку, чтобы бросить на садовую дорожку сухую хлебную корочку, оставшуюся на подносе Аракаси, и понаблюдала за мелкими пташками, которые сразу же слетелись к неожиданному угощению.

– Только что я прикидывала в уме, не следует ли мне повидаться с властителем Шиндзаваи и завести разговор насчет Хокану; консорт мог бы облегчить мою ношу. Но потом я поймала себя на том, что хочу совсем другого: хочу воспользоваться этим предлогом, чтобы разузнать побольше о делах Партии Синего Колеса. И это меня огорчает, Накойя, потому что Хокану - очень хороший человек, и он не заслуживает, чтобы его таким образом использовали.