Слуга Люцифера
Шрифт:
Сергей замялся.
– Обещаю, выслушаю любой рассказ, даже фантастический… – заверила Полина.
– Да, я никому и не рассказывал, побоялся, что в психушку отправят. Ты будешь первой. В общем, ночью мне снился сон: будто я – Леонардо да Винчи и летаю на арнитопторе, ну, такая штука с крыльями типа дельтаплана. Вот я и приземлился со второго этажа.
– Интересно… – Полина задумалась. – А в своей книге ты упоминаешь да Винчи?
– Нет, только собирался.
– Ну, ты думал о нём?
– В принципе да… Я много читал о да Винчи, ведь он работал на Борджиа.
– Опять Борджиа! Я попрошу у медсестры бумагу и ручку, напиши
– Полина, скажи честно: я с ума сошёл?
– Я не стала бы говорить, так категорично, но на лицо симптомы делирия или онейроида. Но здесь, я помочь не смогу, нужен опытный практикующий психиатр.
– А что такое делирий? – полюбопытствовал Сергей.
– Ну, если в двух словах, то существует два психопатических синдрома, сходных в своих проявлениях со сновидениями: онейроид и делирий. Онейроидные переживания очень широки, напоминают мифологические сюжеты, сопровождаются сильными эмоциями. Внешне они напоминают «сны на яву», фантазии. Делириозные переживания по своей структуре больше похожи на сновидения. И то и другое ведёт к галлюцинаторной паранойе, когда в жизни при бодрствовании кажется, что спишь и видишь сон.
– Понятно… Как ни прискорбно, но кажется это у меня и есть…
Цезарь Борджиа приказал заложить карету для длительного путешествия в Милан, дабы исполнить обязанности сына и преданного брата. Архиепископ решил схитрить и не стал предварительно сообщать Джованни Сфорца о своём прибытии.
После недельного путешествия эскорт Цезаря Борджиа пересёк границу Миланского герцогства и, сделав остановку в Павии, известной своими монастырями, направился в Милан. Прибытие Борджиа-младшего в сердце Миланского герцогства было скромным и прошло не замеченным горожанами: эскортами богатых вельмож здесь никого не удивишь.
Карета архиепископа подъехала к палаццо Гранпринсипе [53] . Когда камерарий [54] доложил Джованни Сфорца о приезде архиепископа Валенсии, Цезаря Борджиа, молодой герцог пришёл в смятение:
– Как? Он ничего не сообщал мне о своём прибытии! Это попытка застать меня врасплох! Но я, в конце концов, нахожусь не в Папском протекторате, а – в сердце Миланского герцогства.
После некоторой паузы, он добавил:
– Я готов лично принять гостей.
53
От итальянского granprincipe – великий князь.
54
Камерарий – управляющий двором герцога, князя.
Когда Джованни спустился в зал, перед его взором предстал молодой мужчина, красивый, одетый в элегантный светский камзол и берет: всё это облачение мало напоминало служителя церкви.
– Рад, видеть вас, монсеньор, в Гранпринсипе. Что заставило вас проделать столь долгий путь из Валенсии?
Цезарь улыбнулся:
– Мной владело одно желание – увидеть своего нового родственника, супруга Лукреции.
Герцог смешался и начал выказывать волнение. В то же время Цезарь тянул паузу, она становилась не выносимой. Тогда Сфорца
– Вы, верно, устали с дороги. Прошу вас отдохнуть и отобедать со мной.
Архиепископ поклонился:
– Благодарю вас, герцог, за гостеприимство.
Он удалился в отведённые покои, обдумывая дальнейший план действий. Сфорца занялся тем же, решив не появляться к обеду, прислать Борджиа свои извинения и сказаться больным. Однако он понимал, что бесконечно такое поведение с его стороны продолжаться не сможет.
Не увидев за обедом новоиспечённого родственника, Борджиа не расстроился, напротив, понял, что сие есть проявление слабости: герцог не знает, что делать и как объяснить бегство из Санта-Мария-ин-Портико.
После сытного обеда архиепископа долго развлекали пасторалями [55] , пока они окончательно не наскучили гостю. За время представления он решил занять выжидательную позицию и пробыть в палаццо Гранпринсипе ровно столько, пока не объясниться с герцогом Сфорца.
Три дня герцог Сфорца изображал больного. Борджиа же прекрасно проводил время с местными доступными красотками, находя их общество интересным и изысканным.
Наконец герцог устал скрываться, и появился к ужину. Борджиа не скрывал фальшивого восторга:
55
Пастораль – опера, балет или музыкальная сцена с изображением сельской жизни.
– Герцог! Счастлив, что вы справились с болезнью, так внезапно сразившей вас.
– О, да! Желудочные колики, знаете ли, крайне неприятная вещь, – попытался объясниться Джованни Сфорца.
– Вы видимо, много съели жирного или сладкого, ваше сиятельство. Или быстро бежали…
Сфорца сделал вид, что не понял намёка и налёг на стоявшее перед ним блюдо.
– Надо быть осторожнее, – как бы невзначай заметил Борджиа, цепляя нежный ломтик индейки ножом.
У Сфорца всё похолодело внутри: всем прекрасно известно, что семейство Борджиа владело секретом смертельного яда и травило неугодных вельмож.
Герцог испугался настолько, что сам начал разговор на деликатную тему:
– Мой скоропалительный можно объяснить: в Милане меня ждали неотложные дела.
– Да, прямо настолько, что ехать нужно было ночью, не предупредив молодую жену, – съёрничал архиепископ.
Сфорца чуть не подавился рыбой, не зная, что сказать.
– Каково было бедняжке обнаружить, что её муж бесследно исчез, – продолжал Борджиа в том же тоне.
Герцог закашлялся.
– Ваше сиятельство, не торопитесь за едой, это приводит к несварению желудка, да и подавиться можно. Вон, граф дель Рибо любил побалагурить за обеденным столом, и чем всё закончилось…
Сфорца вопросительно посмотрел на чуткого родственника, тот же продолжил свою мысль:
– Подавился и умер. Да, что-то мы всё не о том, ваше сиятельство. Ваш отец вице-канцлер Асканио Сфорца, просил передать вам наилучшие пожелания.
Последняя фраза окончательно убила герцога: он понял, что его родитель в бешенстве, иначе и быть не могло.
Лукреция, получив вожделенную свободу, не теряла времени даром. Она сама посещала покои Александра VI, пренебрегая всеми формальностями. Папа забыл о Джулии Фарнезе, настолько Лукреция смогла вовлечь его в ловко расставленные сети.