Слуга смерти
Шрифт:
– Помогай, - приказал я торгашу.
Куда там, он только в крови измазался и в грязи, падая с ног. Хорошо, что дождь продолжал лить, как из ведра, скрывая наши действия от жителей соседних домов, а машин в этом углу не проезжало, к счастью.
В багажник я закидывал труп в одиночку, измазавшись сам так, словно, смену на скотобойне отстоял. После чего посадил ничего не соображавшего торчка на водительское сиденье, убрал ему под ноги обрез, который тщательно протёр и облапал чужими вялыми ладонями. Пару гильз, картечь из которых нашпиговала напарника торгаша, сунул в барсетку
Последнее, что сделал - чуть протёр влажной салфеткой, початая пачка которых нашлась в бардачке, руки и лицо торговца, после чего убрал использованные в пепельницу.
– Езжай, эй, слышишь меня?
– я похлопал ладонью по лицу уколотого, но тот уже ни на что не реагировал, а судя по появившейся синеве и капелькам пены в уголках губ, начал отходить в мир иной.
– Собаке - собачья смерть, - почти плюнул я словами, захлопнул дверь и пошел прочь. Дождь смоет все следы у машины, моих отпечатков обуви не останется, да даже если и так, то скоро я от неё избавлюсь.
Неподалеку имелся тайник с чистой одеждой, которая отличалась и цветами, и фасоном от той, что сейчас носил.
Переодевался под дождём, наплевав на всё.
Сейчас этой воде я был рад, казалось, что само Небо смывает с меня всю грязь, грехи и налёт старой жизни.
Грязные шмотки убрал в пакет и обильно полил всё внутри уксусной эссенцией, машинным маслом, чтобы эти вещества превратили тряпки в жутко воняющую и слипшуюся субстанцию. Чуть позже. Когда отшагаю подальше от этого района, выброшу пакет в мусорку. После такой обработки вещами и последний бомж не заинтересуется, да и живность всяческая ни за что не рискнёт распотрошить пакет.
Вот и знакомый сквер - овальная лужайка с дорожкой по кругу и лавочками, окружёнными невысокими густыми кустами цветов. Расположен на бугорке и виден со всех сторон, до моего дома тут пять минут хода.
Красивое место, мы тут с Олеськой и познакомились, когда она переехала со своими родителями в мой район. Здесь фонари не обычные, в виде столбов или гирлянд, натянутых между столбами или деревьями (деревьев тут нет по причине молодости сквера), а бьющие в небо с земли - белые, голубые и розовые лампы были вмурованы в тротуарную плитку.
Я остановился возле нашей любимой лавочки и почти воочию увидел мою... тут горло свело спазмом, защипало глаза, хорошо, что дождь идёт и никто не видит моих слёз.
Я резко развёрнулся и сделал быстрый шаг от скамейки...
В этот миг небо над головой взорвалось.
*****
– Сколько трупов-то, - раздался надо мной незнакомый мужской голос, - совсем молодёжь слабая пошла, что ни ритуал обращения, так десяток тел в мертвецкую приходится стаскивать. Ну, хоть материала для опытов хватает.
Тут
– А-а-а!
Ну, как заорать? Я сам себя чуть слышал, сип какой-то или даже простой выдох.
– Никак живой? Не может такого быть, - удивился всё тот же голос, и я почувствовал, как раскалённый прут несколько раз коснулся груди и бедер, заставляя дёргаться и стонать.
– Эй, девочка, возьми вот это тело и быстро отволоки в лекарскую.
Моему мучителю ответил звонкий женский даже скорее девичий голосок:
– Зачем, магистр Шинис?
– Затем, чтобы подправили ему здоровье, а то я ему, кажись, кишки проткнул.
– Да что трупу сделается от одной дырки в животе?
– Он живой, как оказалось, кто-то спустя рукава отнёсся к своим обязанностям и не проверил мёртв окончательно или в тяжёлом забытье находится.
– Ой, - прямо надо мной вскрикнула девушка, - у него кровь идёт, из груди, из живота и ноги все в пятнах! В самом деле, живой, разве такое бывает?
– Бывает, девочка, бывает. Головотяпства много развелось да и забыли старые способы. Вот прижгли бы ему пятки калёным железом, глядишь, и очухался после ритуала. А кровь... так это я проверял его посохом. Хватит языком мести, неси, а то в самом деле станет настоящим мертвяком.
Меня ухватили за лодыжку и дёрнули.
– Да не за ногу, за руки пусть возьмёт твоя тварь тупая, ведь всю голову ему разобьёт на ступеньках же.
Ногу отпустили, отчего я пребольно ударился пяткой по чему-то твёрдому полу, как бы не каменному, ну или покрытому керамической плиткой. Кто-то процокал (шпильками по плитке в морге или ошибаюсь?) к моей голове и грубо ухватил за левое запястье, дёрнул вверх и потащил за собой. Хватка была явно не женская. Впрочем, мне скоро сало всё равно - когда меня стали поднимать по лестнице с высокими ступеньками столь варварским способом, я отключился от боли в животе.
Сколько пролежал без сознания сказать не смогу. Но пробуждение было приятным, не то, что предыдущее, когда мне живот проткнули и потом кололи каким-то посохом, проверяя жив или мёртв. Все тело испытывало негу, словно, только что закончился массаж с лучшими восточными пряными маслами, да и массажистка была экстра-класса.
– Всё, хватит тут бока отлеживать, вставай давай, - меня грубо толкнули кулаком в бок, разрушая всё умиротворение момента.
Открыв глаза, я увидел над собой огромную харю, густо заросшую короткой курчавой бородой и волосами иссиня-чёрного цвета. Харя покоилась на короткой толстой шее, которая дальше переходила в могучий торс.
"Борец, что ли, или санитар в дурке?".
– Тебе отдельное приглашение?
– прорычал бородач.
– Где я?
– В лекарской. Считай, заново родился. Если бы не мастер Шинис со своей ученицей, то разобрали бы тебя на запчасти к гумункулам или скинули в яму как корм химерам. Ну, вставай, хватит место занимать.
Не собираясь дожидаться, когда я самостоятельно скину с себя тормознутость, бородач ухватил пальцами, словно, клещами моё плечо и стащил с высокой кушетки на пол.